Любопытный оригинал, этот за словом за пазуху не лезет. Из его рассказа вынесла: компаньоны-де, недолго остаются соучредителями разных лавок, поскольку в самый короткий срок отбывают на встречу с тем, о ком неумолчно рассказывают попугаи с церковного амвона. Вот имена почивших и перечеркиваются, стираются или еще каким-то образом удаляются.

Кажется, мальчишка смекнул, что может недурно подзаработать, вызвавшись побыть гидом.

– Только я за так не горбачусь, – предупредил юный проводник, – у меня от разных альтруизмов сразу сыпь на коже проступает…

Пообещала купить ему ящик гвоздей.

Он, не раздумывая ни минуты, плюнул себе на ладонь и протянул руку для рукопожатия. Огляделась и, убедившись, что никто не смотрит, уступила местному обычаю и последовала поданному малоприятному примеру. Этот сорванец – точная копия Блэра, моего любимого и непутевого братца.

Следующий час он водил меня по местным «достопримечательностям». Клянусь всеми святыми, лучшего гида нельзя сыскать на всем белом свете. Так называемые квалифицированные представители упомянутой профессии, получившие образование и запасшиеся основательным багажом самых разных знаний, деталей и событий связанных с историческими местами, водя вас от одной развалины к другой, с важным видом выкладывают все это нагромождение непонятной информации с нарочито важным видом, но так чопорно, до того сухо и уныло, что, право, скоро начинаешь раскаиваться, что нанял этого человека, уволить же не можешь, не желая проявить неуважение; и с тревогой осознаешь, что то – лишь начало мучений, впереди еще пару дней, в течение которых он вконец испортит ваш отдых, истерзает душу и поселит в душе отвращение к некогда великой истории.

– Еще бы, – проговорил мальчишка, стоило поделиться своим мнением, – водить тут люд – это вам не хухры-мухры: тут надобно знать, где пригнуться, где переждать, а где, напротив, бежать. И потом, – не без гордости заявил он, – я вхож в здешние круги, а с черенками (взрослыми?) накоротке.

Так и протекали наши диалоги, пока Кимберли жил своей жизнью. Местная знать передвигалась преимущественно в каретах, эскортируемых одним или парой всадников при оружии. Безоружного здесь вообще нельзя было найти, даже пастор таскал при себе такой громадный револьвер, что одно это благотворно сказывалось на увеличении числа внезапно уверовавших в святое писание неофитов. Местный базар (как называют рынки на Востоке) кипел жизнью, а тамошние торговцы, даже если у вас не имелось ни единого желания покупать ту или иную безделушку, прибегая к тому же приему, какого не чурается местная церковь, умели убеждать в обратном.

Личный мой хоббит отдавал предпочтение не музеям и выставкам, как ни странно, такие имели место быть, хотя и не представляли вящего интереса. Нет, он, будучи мало сведущим в истории, одновременно прекрасно разбирался в настоящем. Так, например, он знал о намеченном на сегодня «зрелище», которое ни в какую не желал упускать; и до того оно будоражило его незрелый но живой ум, что он готов был бросить меня, рискуя остаться без обещанного вознаграждения. Решила, ему оно виднее, и полностью доверилась юному проводнику.

Прежде, однако, случилось следующее.

Из-за угла одной подворотни за складским амбаром вывернул второй юнец, покрупнее и плотнее бывшего при мне, но с глуповатым выражением лица и беспокойно бегающими глазами. Едва заприметив нас, он дал стрекача.

Мой спутник угрожающе помахал бегущему вослед, крича:

– И не думай, будто не знаю, что ты пристрастился промышлять гвоздями? Только попадись мне, я на тебе живого местечка не оставлю.