– Я не монах, я послушник, – произнес Арсентий жестко, глядя прямо в глаза Усыни.

– Ого! Глядь, парни, а дрозд-то не из трусливых! – Левой рукой Усыня схватился за ворот арсентьевой рясы, стал накручивать ткань на кулак, правую занес для удара.

Арсентий опять вздохнул – не хочется, но раз по-другому не понимает… Быстрым движением выстрелил правым кулаком в живот парня, и тот принялся хватать ртом воздух. Носком сапога послушник подцепил ногу противника, резко дернул вверх, и Усыня завалился спиной в лужу, подняв тучу грязных брызг.

Товарищи упавшего в ту же секунду оказались на ногах, окружили. Арсентий про себя отметил, что бойцы хоть и имеют некоторую выучку – в тиски взяли грамотно, – но явно не дружинного уровня. Крепкие, быстрые, но двигаются без нужной легкости.

Парни бросились почти одновременно. Но Арсентий в тот же миг сместился левее, коротким ударом в кадык вывел из дела первого. Схватил его за кожаный пояс, крутанул вокруг себя, толкнул навстречу двум другим. Сократил расстояние до второго, увернулся от кулака, одновременно влепил ладонью по затылку и подставил подножку, парень перекувырнулся и упал лицом в грязь. Послушник обернулся к последнему, но чуть-чуть опоздал – тяжелый кулак вмазал в левую скулу с такой силой, что Арсентий отлетел на шаг в сторону и с трудом устоял на ногах. Встряхнул головой, готовясь к новому броску…

– А ну-ка, что тут происходит? – раздался со стороны ворот мощный голос. Мужчина богатырского сложения смотрел на происходящее с неодобрением. Лицо его по самые глаза покрывала густая борода, зато на голове, наоборот, не росло ни волосинки.

– Так это, дядька Ставр, – начал оправдываться оставшийся на ногах. – Мы тут потешились чутка.

– Цыц, лагодник[5]! – Богатырь подошел, внимательно глядя на Арсентия, широко улыбнулся и заключил послушника в объятия. – Нашли с кем потеху устраивать! С ним не то что вы, туесы[6], – я бы поостерегся драться.

Старшина отпустил Арсентия, посмотрел уже серьезно.

– Не думал я, что еще свидимся, Яромир. Мы ж тебя схоронили тогда.

– Зови меня лучше Арсентием. В монастыре мы от языческих имен отказываемся. Только теми зовемся, что при крещении дали. Да и не принесло мне счастья то имя, сам знаешь.

– Я и не помню, как из Рязани ушел. – Арсентий глотнул ароматную гречишную медовуху. – В себя пришел дня через три. Не сразу понял, где вообще нахожусь.

– А что потом не вернулся? – Старшина задумчиво крутил кружку в руках.

– Да как представлю, что мимо пожарища идти придется, – ноги сами в другую сторону поворачивают.

– Морду тебе там опалило? – Ставр указал на ожог на левой щеке Арсентия.

– Там, да. Когда дом уже рушился. – Он на секунду задумался, потом махнул рукой. – Да ладно, это дело бывшее. Ты-то как тут оказался?

– Князь вот честь оказал, – ухмыльнулся Ставр и потер ладонью лысину. – Посадил рубеж стеречь.

– С чего это он вдруг? Ты же у него вроде среди первых ходил?

– Ходил, было. – Старшина тяжело вздохнул. – Сплоховал я, братец, с пару лет назад. Отряд в степь повел, да в засаду угодил. Парней потерял, сам в плену оказался. Хорошо, гонца к своим послать успел – выручили. Но князь шибко осерчал на меня.

– Ну, границу беречь – дело тоже почетное. Глядишь, и вернешь его доверие.

– Почетное, ага. А как степняк придет, кого я в бой поведу? – Старшина с досадой хлопнул кулаком по столешнице. – Три десятка парней дал всего, да и те дурные, крови не видевшие. Кто от сохи, кто из мастеровых.

– Так обучи их, ты же умеешь.

– Учу, знамо дело, да без толку. Ты сам видел. Воина надо с юности растить, а лучше с детства, как нас с тобой когда-то. Ничего, я уже придумал кое-что. Ты рассказывай, что в этих краях забыл?