Ум, различающий интеллект и сознание у изучающих Путь должны быть безмятежны и неподвижны двадцать четыре часа в сутки. Когда тебе нечего делать, ты должен сидеть спокойно и удерживать ум от расползания, а тело от колебаний. Если твоя практика по совершенствованию продлится достаточно долго, естественно, тело и ум успокоятся и ты обретешь некоторую направленность в пути. Благодаря совершенствованию безмятежности и неподвижности и в самом деле унимается смятенное, распыленное, фальшивое сознание у существ, одаренных чувствительностью; но если ты цепляешься за безмятежную неподвижность и считаешь ее окончательным результатом, то ты – в тисках извращенного «безмолвного озарения» чань.

Да Хуэй напоминает мне случай из жизни Чарлза Дарвина. Праздновалось его шестидесятилетие. Соседские детишки тоже задумали кое-что преподнести ему. Великие люди, богатые люди собирались преподнести Дарвину множество подарков – он сделался к тому времени мировой известностью, – но у детей свой собственный способ смотреть на вещи.

Вся жизнь Чарлза Дарвина была посвящена изучению зверей, птиц, насекомых, рыб. Он исследовал шаги человеческой эволюции, выяснял, как произошел человек. Он никогда не верил в теорию творения. Никакой разумный человек не поверит в нее, просто потому что каждый день совершается что-то новое. Творение должно было быть замкнутым кругом: Бог создал все, и не могло быть вопроса ни о каких новых изобретениях, новых открытиях. Работа Бога обязана быть совершенной; следовательно, нет места для эволюции. Эволюция может происходить, только когда мир несовершенен.

Дети нашли способ. Они собрали много насекомых, анатомировали их – взяли у какого-то насекомого голову, у какого-то другого насекомого лапки, еще у какого-то насекомого тело и по кусочкам соединили и склеили совершенно новое насекомое, которого Бог не создавал. И они подошли к Чарлзу Дарвину со словами: «Мы принесли насекомое, которое вам, наверное, очень интересно будет увидеть. Мы никогда не видели такого. Как раз сегодня мы нашли его».

Чарлз Дарвин и сам был немного смущен: он объездил мир, но никогда не видел такого насекомого. Потом он пригляделся и увидел, что голова принадлежит другому насекомому – он разглядел склейку и разгадал детские ухищрения, – а дети спрашивали название жучка.

Чарлз Дарвин сказал: «Я знаю, как это называется. Это называется обжучить».

Да Хуэй напоминает мне… он дурачит. Обжучивает. Он походил от одного мастера к другому мастеру, он насобирал всякой всячины – что-то от одного, что-то от другого; он создал хорошую коллекцию и склеил ее прекрасно; но ему не провести того, кто знает истину. А все мастера, которых он посещал, не могли быть просветленными. Кто-то, безусловно, был просветленным, потому что у Да Хуэя есть несколько высказываний, на которые способен только просветленный человек. Но есть и несколько других, которые только непросветленные моралисты, святоши и подобные им люди могли сочинить. Они хорошие люди; они желают добра, их намерения благие, но они не знают, что только желать добра – недостаточно.

Ты должен находиться у самого первоистока своего существа, чтобы почувствовать эти три вещи: доброту, красоту и истину. В Индии мы назвали это переживанием сатчидананда – это общее выражение. Вот другое выражение, состоящее из трех понятий: сатьям, шивам, сундарам. Мне хочется, чтобы ты понял оба выражения, потому что они содержат самую суть религиозного опыта.

Сатчитананда составлено из трех слов: сат, которое означает предельную истину; чит, которое означает предельное осознание;