В один из теплых апрельских дней терпение соседей лопнуло, и они вызвали полицию.

– Господа, позвольте, – полицейский, пришедший с проверкой, с трудом проходил от лифта к квартире. Соблюдение дистанции вполне позволяло преодолеть этот отрезок пути без особых проблем, но в каждом человеке литераторы видели коллегу, желавшего прорваться в редакцию без очереди, поэтому полицейского нещадно тормозили через каждый метр, выкрикивая оскорбления: «Тоже мне интеллигент выискался!», «Куда прёшь, тут живая очередь!», «Начало очереди на первом этаже!» и классическое «Вас тут не стояло! Я всех помню в лицо!». Полицейский терпеливо показывал удостоверение и повторял, что идет он по заявлению соседей.

Оказавшись возле двери, полицейский хотел было позвонить, но дверь, как по волшебству, распахнулась и Галина в белом фартучке, поблёскивая лубутенами, томно произнесла:

– Прошу вас, заходите, так вас ждали!

Полицейский вошел, Галина тут же захлопнула дверь перед носом у очередного автора и повернулась голой спиной к служителю порядка.

– Сюда проходите, пожалуйста, – проворковала она, заходя на кухню. – В комнате у нас редакторы, они нервные. Такова уж тяжкая работа с писателями. А здесь вы совершенно спокойно побеседуете с господином Фаландом. Он у нас за главного.

На кухне во главе стола восседал Фаланд, облачившийся в белую рубашку и черные джинсы. Машинку переставили на подоконник. Фаланд размашисто подписывал какие-то бумаги.

– Добрый день! – громко сказал полицейский. – Жалуются тут на вас. И справедливо жалуются, господин Фаланд. Более того, мы звонили в издательство. Они вас не знают и не уполномочивали превращать квартиру поэта Кучерявого в отдел редакции.

– Ох, что ж вы стоите-то! – неожиданно позади полицейского нарисовался Флюшка Мурр. Он начал лапой подталкивать служителя закона к стулу. – Сядайте, сядайте. В ногах правды нет.

Полицейский плюхнулся на стул. Фаланд оторвался от бумаг.

– Значит, говорите, в издательстве не уполномочивали? Может, вы не туда позвонили? Не тот номер набрали? Сейчас выясним. Галина, будьте добры, позвоните в Мосэк.

Взяв со столешницы городской телефон с длинным проводом, Галина тоже села за стол и начала набирать номер, крутя диск карандашом.

– Алло, – протяжно произнесла она, – беспокоит редакция Теодора Фаланда на выезде. К нам пришел полицейский и утверждает, что вы нас не уполномочивали превращать квартиру поэта Кучерявого в отдел редакции. Дать трубочку? Момент! – Галина передала трубку полицейскому: – Вас!

Все это показалось ему довольно странным, но трубку он взял:

– Алло, капитан Ефремов, шестьдесят шестое отделение. Да?.. Да, хорошо… Но я же звонил вам буквально час назад… Да?.. Понял. Но… Нет, соседи недовольны… Хорошо. До свидания. – Он положил трубку на древний телефон и кивнул: – Все уладилось. В редакции подтвердили, что уполномочивали. Вот только соседи ваши жалуются. Если бы не люди в подъезде…

– Не волнуйтесь, – встрял Фаланд, – с соседями мы разберемся. Успокоим. Фиелло! – крикнул он, и тут же в проеме кухни появился парень в коротких узких брюках, кедах на босу ногу и футболке, на которую был надет кургузый желтый пиджачок. – Друг мой, – обратился к нему Фаланд, – что ж ты раньше не сообщил, что мы беспокоим господ соседей! Пойди, разберись там с ними, объясни важность русской литературы для народа. Скажи, пока господин Кучерявый в творческом отпуске пишет для нас роман, мы тут обосновались. Для развития бумажной книги, скажи. Иначе помрет она без нас, сдавшись на милость электронной. Впрочем, ты знаешь, что сказать. Ступай.