Мы приблизились к какому-то строению. Оно было одноэтажным, выглядело ветхим и заброшенным, но, как оказалось, в нём функционировала санчасть (медицинский пункт).

В течении некоторого времени мы стояли у дверей медпункта, ожидая распоряжения «свыше». Во время ожидания выяснилось, что сопровождающий нас солдат из Барнаула, то есть наш земляк. Землячество в армии много значит и является гарантией хорошего отношения к тебе со стороны сослуживцев-земляков. Земляк (это был крепкий парень под метр девяносто) что-то нам рассказывал, но из его монолога я помню лишь одну фразу: «Как мы вас ждали! Замучились всё таскать тут и в наряды каждый день ходить!».

Спустя полчаса мы оказались в санчасти на очередном медицинском обследовании. Здание внутри выглядело таким же ветхим, как и снаружи: побеленные потолки, покрашенные стены, прохлада и полумрак (как и положено таким местам).

В ходе обследования у меня был выявлен недостаток веса, поэтому мне назначили усиленное питание (лишний талончик в столовой, по которому полагалось дополнительное молоко и другие бонусы).

Прошедшие комиссию выходили на улицу и ждали остальных. Я же, в силу врожденного любопытства, начал исследовать место, обходя здание санчасти вокруг (позади «храма змеиной чаши» среди деревьев виднелся просвет, который безудержно меня манил).

Пробравшись сквозь кусты и заросли травы (заброшенной была не только сама санчасть, но и территория вокруг неё), я оказался на крутом берегу какой-то реки! Это стало воистину восхитительным открытием! Воинская часть мне всё больше и больше начинала нравиться!

Название реки я узнал потом. Оказалось, это была Волга. Однако, некоторые полагали, что это Ока (весь личный состав части только-только был передислоцирован из села Прятское Хабаровского края и плохо разбирался на новой местности).

После возвращения в расположение мы в очередной раз были построены сначала на этаже, а затем перед казармой (мы опять вышли на пленэр/ en plein air/ на открытый воздух по-французски). Форма одежды на нас была номер четыре (китель, брюки, кепка, берцы, трусы, майка, носки), а направлялись мы в столовую.

Столовая, как оказалось, располагается в непосредственной близости от нашей казармы и представляла собой двухэтажное здание с большим крыльцом, на которое нужно было подниматься по ступенькам. Сам обеденный зал располагался на втором этаже, и, как мне показалось на тот момент, он был огромен.

Нас подвели к линии раздачи. Мы выстроились в очередь и получили своё первое, второе, салат, какой-то напиток и хлеб. Затем, сев за четырехместные квадратные столы, мы поужинали.

Как прошёл остаток первого дня, я точно не помню, но, думаю, нас несколько раз строили, производили переклички и что-то рассказывали (разъясняли правила поведения или знакомили с распорядком дня). Также вечером выяснилось, что мы находимся в так называемой «роте молодого пополнения», и вскоре нас распределят по учебным ротам.

Команда «Отбой» прозвучала в 22:00. Я лежал на нижним ярусе кровати и всё никак не мог уснуть. Сквозняки поезда и экстраконтрастный душ сделали своё дело – я чувствовал недомогание. Лицо было в холодном поту, меня тряс озноб, а голова раскалывалась. Также мне хотелось посетить туалетную комнату, но нам запретили любые передвижения до утра (я по наивности полагал, что прогулка до уборной будет нелегальной). В какой-то момент я всё же уснул, а разбудил меня крик дневального: «Рота, подъём!».

Во второй день мы проходили психологические тесты (их проводила женщина-психолог в гражданской одежде), нам выдали кокарды (значки для кепки) и петличные эмблемы (для лацканов кителя), я понял, что отличить старослужащего от новобранца можно по наличию наручных часов (на тот момент я знал всего четверых старослужащих: Красавчика, Земляка, Великана и Казаха), мы узнали, кто наш главный враг (ЖАЖДА), посидели на табуретках на центральном проходе (он делит казарму пополам по длинной стороне) и постояли там же пару часов. Кстати, утром, сидя на табурете, я выяснил, что ремень хоть и положено затягивать туго-натуго, но прежде этого следует посетить уборную. У меня так сильно скрутило живот, что пришлось отпрашиваться (с оглашением причин моего дискомфорта во всеуслышание – я стоял далеко и мне пришлось чуть ли не криком кричать о своём затруднительном положении) у Земляка прям во время отбытия роты из казармы. Все стояли и ждали меня (я был очень польщен или, быть может, смущен).