Через несколько минут шутник вернулся и снова встал в мою колонну. Мгновенной кармы не случилось…
Поезд
Моей команде сообщили, что этой ночью мы отправимся в войска. Получается, мне повезло – я провел в ожидании всего два дня. Некоторым же Папанка стала родным домом на неделю и больше (время пребывания на сборном пункте не засчитывается в службу, хотя человек ограничен в своей свободе).
Время после ужина мы проводили на втором этаже в зале. Там стоял телевизор (показывали какой-то фильм) и довольно большое количество стульев. Свет на этаже был выключен, а окна представляли собой чёрные квадраты (уже стемнело). Свет излучал лишь экран телевизора и дисплеи телефонов. Где-то сбоку стояла парта, а за ней сидел местный солдат-срочник, дежуривший, очевидно, в эту ночь. На парте лежал удлинитель, в который было воткнуто штук десять тройников, а уже к ним подключены телефонные зарядные устройства (дежурный советовал нам зарядить телефоны здесь и сейчас, так как «в поезде будете заряжать только за деньги»).
Когда время стало приближаться к полуночи, многие уселись, а некоторые даже улеглись на пол. Я тоже прилёг, подложив под голову бушлат (он в свёрнутом виде является отличной заменой подушке).
Сквозь дремоту я услышал диалог:
– Есть мелочь? – спросил дежурный у сидящего рядом призывника.
– Есть, – ответил призывник.
– Дай!
– Возьми!
Солдат подошёл к «меценату» и взял из его рук монеты почти незаметным, едва уловимым движением (зачем нужна была эта скрытность, я так и не понял).
Спустя час нас разбудили. Мы спустились на первый этаж и погрузились в автобус.
Автобус был хорошим – такие используются для междугородних переездов (вчера до призывного пункта мы добирались на ПАЗике с чёрными военными номерами). Ехали до вокзала мы минут пять.
Каждый призывник нес вещмешок, в котором помимо личных вещей был и бушлат, занимающий бОльшую часть объёма. Некоторые дополнительно несли коробки с сухими пайками и упаковки с минеральной водой (всё это предназначалось для нашего питания и питья в дороге).
Непосредственно на перроне я встретился с отцом и сестрой. Я отдал им пакет с вещами и попрощался (помимо моих родных была ещё огроменная толпа других провожающих, поэтому погрузка в вагон прошла несколько сумбурно).
На перроне я увидел и нашего сопровождающего – им оказался офицер в звании капитана. Он был стройным, смуглым, с тёмными волосами. В нём читались кавказские корни, поэтому в повествовании я буду называть его Черкесом.
Как только мы расселись по своим местам (ехали мы в плацкартном вагоне), сложили вещмешки, воду и коробки с пайками в ниши под койками, поезд тронулся. Последние взгляды в окна, прощальные взмахи руками…
Утром поезд прибыл в Новосибирск, где нам предстояло сделать пересадку. Нашу «банду» капитан отвёл на второй этаж вокзала, где мы и проторчали всё утро и весь день (это время мы потратили на знакомство друг с другом). Кто-то пытался расспрашивать капитана о части и условиях службы в ней. Капитан отвечал скудно, причем не ясно было: шутит он или говорит серьезно. Мне запомнился один мини-диалог:
– А у вас в части есть кинологи? Я так люблю собак! – спрашивал маленький смуглый призывник.
– У меня есть кошка, – спустя секунду ответил капитан – будешь кошкологом!
Мне, как думаю и всем, ответ показался достаточно остроумным. В целом, капитан вызывал своим видом и уверенным голосом уважение и к себе, и к части, в которую мы едем, к инженерным войскам и ко всей армии в целом.
На этаже на глаза нам попались два дембеля (они были одетых в так называемую «дембельку»). Солдаты были расспрошены на предмет места и условий их службы. Когда речь зашла о питании, один из дембелей (они оба были невысокими крепышами) заявил, что до службы был скелетом, а сейчас он выглядит как выглядит. Этот ответ, по крайней мере мне, очень понравился, так как я всегда переживал из-за недостатка веса и мечтал его набрать. Однако, эти двое выглядели какими-то то ли уставшими, то ли очень сдержанными. Я не заметил ни радости, ни блеска в их глазах. Правда, в тот момент я не придал этому большого значения…