– Друзья прозвали, еще в институте. Я привык.

В юности импозантному студенту Косухину действительно имя Пьер подходило больше, чем Петя. Он носил очки, небольшую бородку и любил яркие шейные платки. С такой внешностью в кино бы сниматься, но Пьер был скромен и застенчив, современной жизнью интересовался мало, и дискотекам предпочитал библиотеки, поэтому так и не женился, несмотря на свои тридцать восемь лет и немалый успех у женщин.

Поездка обещала быть интересной. Пьер с детства увлекался историей, и Карелия с ее сказочной загадочностью привлекала его давно. А уж за компанию с привлекательной соседкой – тем более. Пьер украдкой любовался белой кожей ее руки, лежавшей на подлокотнике.

«Хороша! – подумал он. – Пальцы, как у пианистки».

– А кто вы по профессии, Софья? – пытаясь разговорить свою спутницу, спросил Пьер.

– Я музыкант. Фортепиано.

«Угадал», – подумал Пьер и улыбнулся.

Богдан Теофилович Златопольский, кандидат психологических наук и востребованный модный коуч, легко взлетел по ступенькам. Элегантно расправив полы щегольского кремового плаща, темноволосый, с ранней сединой на висках, импозантный мужчина сел на свое место, конечно, самое лучшее и безопасное в салоне – в первом ряду у прохода. До отправления оставалось немного времени и он, повернувшись вполоборота и чуть прищурив насмешливые глаза, оглядывал салон. «Вот так парочка – „Гусь и Гагарочка“! О, какая „Фифа в шляпке“, а рядом „Артист“, дальше „Пышка“… А это что за вихрастое „Чудо с техникой“? Ну и компания!» Раздав таким образом прозвища тем, кто уже был внутри, Богдан Теофилович повернулся вперед и откинулся на сиденье. «А это, наверное, наш экскурсовод. Ого, какие мы серьезные!»

Процесс поиска подходящего меткого сравнения для элегантной дамы-экскурсовода был грубо нарушен настойчивым и скрипучим старческим голосом.

Опираясь на палочку, в салон автобуса медленно и неуклюже поднялся седой пенсионер.

– Здравия желаю! Прохор Гурьевич Горобец, – прокашлявшись, поздоровался ветеран и расправил на груди ордена с медалями. Взглянул на билет. Тащиться в хвост салона не улыбалось.

– Вот администрация поездочкой наградила. Уважает ветеранов! – приосанился новый пассажир. – Может, и ты, мил-человек, уважишь старика? – остановился он напротив франтоватого мужчины, развалившегося в кресле за водительской кабиной. – Уступи местечко, сынок. Несподручно мне с раненой ногою-то ковылять.

– Дедуль, вот сюда, к окошку двигай, будешь окрестности обозревать, – подобрав ноги, Богдан Теофилович снисходительно указал на сиденье рядом.

– Нет, милок, сам можешь глазеть и обозревать. А мне надо поберечься. Мало ли что! Я зря что ли кровь на фронтах проливал? Жизни своей не щадил, чтобы сейчас мне черной неблагодарностью платили?

Прохор Гурьевич картинно схватился за сердце.

На фоне спорящих за место голосов снова послышался приятный баритон блондина с камерой:

– «Где брать темы для блога», – спрашиваете вы? Друзья, жизнь постоянно подкидывает сюрпризы, не забывайте только включать камеру! Итак, мы еще не тронулись, а приключения, похоже, уже начались, – обращаясь к почтенному щеголю напротив, он поменял тон на нравоучительный. – Молодой человек, уступите место ветерану.

«Вот, черт упертый, спорит! Принесла ветерана нелегкая! Сейчас еще неуважение к старшим приплетут», – Богдан Теофилович колебался и тянул время, может, пройдет старикан к окну или на какое другое место сядет.

Два голоса, в унисон диктующие, что ему делать: один скрипучий стариковский, другой, гнусаво-наглый парня с камерой, заставили его сжать кулаки. Впрочем, незаметно для окружающих. Все-таки он профессионал, психолог, коуч. «Какой я тебе „молодой человек“? Ну ничего, чудушко, ты у меня еще попляшешь!», – гневно подумал Богдан Теофилович, а вслух дружелюбно произнес: