Кухня, где всегда обдавало жаром, клокотал дым и пахло всеми кушаньями сразу, стояла во дворе отдельно от замка. Сюда можно было прийти, если захотелось сладкого рулета с кремом, но делать это нужно было быстро: отец не разрешал отвлекать кухарок от работы.

На нижнем этаже замка находился погреб с толстыми бочками. Это могло бы быть отличное место для игры в прятки, если бы не противный едкий запах и леденящая даже летом прохлада. А ещё на нижнем этаже была темница – небольшая комната с почерневшими от сырости стенами. С потолка здесь свисали ниточки паутин и… цепи. Адальберт не знал, зачем они нужны, но старался обходить это место стороной.

Этажом выше располагался большой – или, как его ещё называли, длинный – зал. В отличие от подвала, тут горели факелы, грел очаг, а в стенах были проделаны просторные окна. Когда наступало время трапезы, слуги собирали столы и придвигали к ним скамьи, а для хозяев – высокие кресла, куда маленькому графу ещё предстояло вскарабкаться. По праздникам стелили длинные скатерти с кисточками, с которыми Адальберт любил играть, несмотря на постоянные замечания отца. После еды столы убирали, скамьи отодвигали к стенам, и в зале можно было читать и играть; девушки садились за вышивку – завораживающее занятие, – а иногда, если приезжали гости, в большом зале устраивали танцы. На этом же этаже был выход на открытую лоджию с видом на стены, окружавшие замок, и луга за ними.

Наконец, на верхнем этаже находились спальни. Маленькие спаленки для приближённых слуг, побольше – для знатных гостей, и самые большие, хозяйские. У отца было целых две комнаты: одна – с круглым, заваленным бумагами столом – в которой он принимал посетителей, и вторая – где он спал. Эти комнаты соединялись между собой просторной аркой. Рядом была ещё одна, любимая комната Адальберта – библиотека. Здесь тянулись к потолку стройные колонны, стояли коридоры шкафов с книгами; здесь же мальчик занимался с капелланом арифметикой, историей, философией, каллиграфией и древними языками. Некоторые из книг были настолько старыми, что даже открывались с трудом – отец говорил, эти книги собрал ещё дед Адальберта, граф Бертольд.

В коридоре меж спален висели старинные портреты. Люди на них чаще всего были хмурые, иногда задумчивые, а женщины почему-то всегда грустно смотрели в сторону. По рассказам отца, всё это были предки Адальберта, жившие в замке задолго до его рождения. Был здесь и граф Бертольд – человек с длинным лицом и острым подбородком. Его чёрные брови были надвинуты почти на самые глаза – стеклянно-серые, отчего не хотелось смотреть в них. Дедушка напоминал Адальберту дядю Вильгельма, а вот отец был на него совсем не похож.

Граф Рудольф и архиепископ Трирский Ричард прохаживались по галерее с портретами. Рудольф остановился у одного из них. На выцветшем от времени холсте был изображён человек в чёрной тунике с белым крестом на груди.

– Это Ульрих Трирский, – начал Рудольф. – Первый в нашем роду получил титул рыцаря. А ведь был из простых ремесленников, пусть и зажиточных. Управлял винодельней. Он помог укрыть евреев, когда в город пришли крестоносцы Пустынника5. За это архиепископ щедро наградил его: в первый крестовый поход Ульрих отправился уже оруженосцем. И не подвёл своего покровителя: он отчаянно сражался за Святую землю, а его потомки, вернувшись на родину, построили этот замок.

Рудольф искоса взглянул на архиепископа и слегка улыбнулся. Тот вглядывался в лицо крестоносца со странной смесью презрения и зависти.

– Я это к тому, Ваше Святейшество, – замялся Рудольф, – что верная служба всегда будет цениться выше любых восстаний. Будьте уверены, пока мой род правит этой землёй, челядь не посмеет усомниться в Вашем могуществе.