Адальберт присел на корточки. Нижние полки уступали своей опрятностью верхним – видимо, старым монахам было тяжело наклоняться, чтобы сложить сюда книги. Плотно прижатые друг к другу, книги набухали под давлением. На их тёмном фоне ярко выделялась рукопись, являющаяся по сути перевязанными красной нитью листами.

– Что это? – придвинувшись ближе, спросил Адальберт.

Смотритель со вздохом опустился рядом с графом и всмотрелся в пожелтевшие листы. Одна бровь его подёргивалась, выдавая напряжённость мысли. Он попытался вытащить странную рукопись, но давившие с обеих сторон книги не пускали её. Архивариус постучал пальцами по колену. Тогда Адальберт придержал рукой соседние книги. Достав рукопись, смотритель лишь сильнее нахмурился. Адальберт попытался рассмотреть листы поближе, но смотритель старательно отворачивался от молодого графа.

– Я не… знаю, что это, – вздохнув, ответил наконец архивариус. – Нигде не подписано. Странно…

Было видно, как удручает его это неловкое положение. Поджав губы, монах продолжал поглаживать жёлтые листы. Адальберт переводил взгляд со смотрителя на рукопись.

– Могу я взглянуть? – он протянул руку.

Смотритель безразлично передал кипу графу, а сам встал и отошёл к библиотечным архивам.

Адальберт провёл рукой по шершавым листам и колючей нитке. Он попытался развязать верёвку, но старые узлы намертво скрепились друг с другом. Смотритель судорожно листал записи.

– Может, будет лучше, если я заберу эту рукопись? – спросил Адальберт спустя десять минут тишины. – Не похоже, чтобы о ней было хоть что-то известно. Я привёл бы её в божеский вид, может, даже автора удалось бы узнать.

Смотритель вздохнул и постучал пальцами по кафедре.

– Так-то оно так… Но, если об этом узнают, меня ждёт серьёзное наказание.

– И, возможно, оно будет заслужено. Это ведь была твоя обязанность – следить за состоянием книг.

На это архивариус промолчал.

– Знаете, милорд, – ответил он чуть позже, – мы могли бы…

– Мне казалось, монахам запрещено иметь личные деньги.

– Нет-нет, я не об этом! Я хотел сказать, мы и сами можем заняться восстановлением рукописи. Так будет даже лучше: она останется там, где ей и место. А Вам, милорд, собор благодарен за такую бдительность, да благословит Вас Господь.

– Но ведь до сих пор вам не было до неё никакого дела. Я понимаю: библиотека поражает своими размерами, но сколько ещё здесь может храниться таких вот безымянных рукописей? Допустим, вы её восстановите… Пройдёт время, и она снова затеряется где-то на полках. А у меня она точно будет в сохранности.

Адальберт прижал рукопись к груди. Смотритель снова вздохнул.

– Бог с Вами… Берите, если она Вам так нужна. Но в качестве платы я прошу Вас молчать о том, где Вы её раздобыли.

Пожелтевшая рукопись приятно согревала. Адальберт улыбался: простая борьба за старинную находку доставляла истинное удовольствие. Граф чувствовал себя, словно Поджо Браччолини19, спасший утраченную реликвию от забвения. Ноги покалывало от долгого сидения. «Вот если бы спасать невинных людей было так же просто…», – подумал Адальберт, и в эту секунду перед ним словно из ниоткуда выпрыгнул растрёпанный мальчишка. Он почти налетел на графа, и тот выставил вперёд руку, чтобы не дать мальчику упасть.

– Осторожнее, друг мой, – усмехнулся Адальберт.

– Вы – граф фон Веллен? – подняв на него свои большие светлые глаза, спросил мальчишка.