Амисса тревожно посматривала на неё. Девушку одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, она была рада, что наконец-то с ней хоть один родной человек, а с другой стороны – это была война самой Амиссы; а значит, каждый, кто находился рядом, был под ударом.

Речные тропки вывели их на основную песчаную дорогу. В темноте летней ночи она светилась, расходясь в три разных направления.

– Переждем, – Амисса указала на кроны деревьев, спавших над ними.

Глаза давно привыкли к темноте, но тело все еще жаждало отдыха.

– Нет, мы почти дома! – стала сопротивляться Лана. Она указала на знакомую Амиссе тропинку в южном направлении.

Амисса покачала головой:

– Мы не вернёмся, мы просто не можем… нас возьмут сразу же.

Однако девушка в голубом комбинезоне уже ступила на эту тропу:

– Верь мне, Амисса, – синие глаза Ланы светились. – Следуй за мной, я знаю наверняка, что это правильный выбор и путь.

– Нет, – вдали уже слышался марш солдат. – Разве ты не слышишь, Лана? Они уже идут. Я знаю, что ты устала и хочешь домой, но город взят. Дороги назад нет. Прошу тебя, пора идти.

– Рожденный быть трусом всегда будет прикрываться ложными суждениями, – глаза Ланы все еще сверкали и Амиссе показалось, что она совсем её не знает и что перед ней не добродушная подруга детства – Лана – а кто-то еще. Но все же она не была уверена в этом на сто процентов, а сердце разрывалось в мучительном выборе. Темноволосая девушка не знала, как поступить.

Вдруг из-за поворота показались люди в серой униформе.

– Решайся! – крикнула Лана.

На щеке Амиссы блеснула скатившаяся слеза:

– Прости, – одними губами произнесла она.

Из зарослей послышались выстрелы. И девушки, не оборачиваясь, побежали в разные стороны.

***

Север встретил Амиссу огромными башнями из серого камня, прячущимися посреди векового леса. Солдаты из неизвестной роты продолжали её преследовать.

Большой пепельного цвета город, состоящий только из прямоугольных башен и вышек, терялся высоко в таком же сером небе.

Все это сооружение покоилось на широкой равнине с выстриженной травой.

Амисса подбежала к холодному, поросшему мхом камню.

Толкнув тяжелую дверь одной из башен, она очутилась в пролёте нескончаемых рассыпавшихся лестниц, причудливо переплетавшихся между собой. Услышав грохот за спиной, она помчалась вверх по первому попавшемуся подъему. В темноте она спотыкалась о камни, пальцами чувствуя шершавые, почти острые стены могущественного замка.

Она бежала все выше, совсем не зная дороги. Понемногу глаза привыкли к зловещему мраку и Амисса, не чувствуя ног, замедлилась. На пути тут и там отсутствовали лестничные пролёты, свисали сорвавшиеся балки и лежали валуны, заставляя искать другой путь.

Наконец-то девушка добралась до вершины башни, толкнув несопротивляющуюся дверь в потолке, она вышла на тихую площадку, огороженную прямоугольными зубцами.

Амисса завалила вход в башню и шумно выдохнула. Времени было мало: скоро её найдут.

Она пнула каменную крошку на холодном полу и подошла к краю.

Взгляду предоставлялся безмятежный и величественный вид: деревья обнимали дальние башни замка, трава, кажущаяся сверху зелёным ковром, застыла; на розовеющем от рассвета небе появлялись невесомые облачка, гонимые неторопливым прохладным воздухом начинавшегося утра.

Однако часто мирная природа становится антиподом человеческих взаимоотношений, а тишина и безмятежность – лишь затишьем перед бурей.

В тяжёлых стенах башни уже слышался стук множества ботинок.

Амисса судорожно начала искать другой выход, но ни одно место на земле ей уже не казалось родным и безопасным.