Наконец пришла староста, и тут же появились нарядно одетые женщины. Каспар каждому члену команды начертал на ладони при помощи химического карандаша его возраст. Остались чистыми мои и Каспара; но здесь все было понятно: мои из-за молодости, а у Каспара особый случай. Мы все догадывались, кто станет его спутницей, и были рады за командира. Но нас ждал сюрприз, о котором мы даже не подозревали.

Мария просмотрела все метрики, изображенные на ладонях, вывела Лавуазье, как самого старшего из нас и поставила его против женщины по имени Людмила. Велела им взяться за руки и смотреть в глаза друг другу. Лавуазье начал говорить: это было его обращения к будущей спутнице жизни. Текст нам набросала вчера Мария, но мы отредактировали его по-своему, потратив на это время до полуночи. Я до сих пор помню эти слова – простые, но идущие из глубины души.

– Я оторван от своей Родины, от родных и близких людей, холодно и одиноко мне на чужбине. У меня нет крова над головой, нет родного сердца, стучащего рядом, теплой руки, которая обнимет меня и протянет кусок хлеба. Я погибну, если не встречу любящего взгляда, который согреет мою душу и успокоит мои терзания, – нараспев произнес Лавуазье. Нам всем показалось, что на глазах у него выступили слезы. И все мы в это время старались не глядеть друг на друга: мне кажется, что глаза на мокром месте были у многих, так проникновенно звучала эта мольба в устах немолодого моряка. И тут же ответ Людмилы.

– Я здесь, мой милый! Я долго ждала тебя, я согрею твою душу и тело, и услышу твое сердце. Я тоже одинока, как и ты, и мне нужна опора: крепкая мужская рука и любящее сердце. И кров у нас будет один, и очаг наш никогда не угаснет.

– Смотреть друг другу в глаза! – громко командовала Мария и поднимала в руке шелковую нить, на конце которой золотое обручальное кольцо. На площади полная тишина; зрители – женщины, дети, старушки и старики, и небеса высоко над ними; все молчат. Прекрасно звучала французская речь, на нее так же прекрасно, отвечала русская женщина; слов они не понимали, они чувствовали их сердцами.

И вот, о чудо! Души первой пары, Людмилы и Лавуазье услышали друг друга; кольцо сразу дает согласие на их союз, и они выходят из круга, держась за руки. А на очереди уже новая пара.

– Смотреть в глаза! – властный голос повторяет на двух языках. Но колечко раскачивается, отталкивая партнеров друг от друга. Мария отстраняет одну, затем вызывает другую, а после и третью женщину. Наконец кольцо начинает вращаться плавно по кругу, как бы объединяя и эту пару. Все! дайте руки друг другу, выходите из круга, станьте вот там, – звучат команды старосты.

Бегущие над деревней облака исчезли, они рассеялись, чтобы дать солнцу возможность беспрепятственно смотреть на необычную картину бракосочетания, которое организовала Мария, удивительная женщина, рискнувшая взять на себя столь ответственейшую миссию – создание новых семейных пар. Ею движет чувство любви к своим односельчанкам, у которых безжалостная война отняла их половинки, их супругов. Любви бесконечной и бесстрашной, потому что по существу она укрывает врагов своего отечества. И делает тоже из-за любви, смешанной с жалостью к этим несчастным морякам, ставшими в одночасье, людьми без родины и средств к существованию. Впереди у них только одна перспектива: смерть от голода и холода или же каторга, что одно и то же.

– Смотреть в глаза, – меняется одна, другая, третья пара; на лбу у Марии капельки пота. – Возьми его за руку, смотри в глаза, – все повторяют обращение-мольбу, каждый по-своему, вставляя новые слова, сбиваясь и запинаясь, но все всем понятно, хоть и звучит это на разных языках, но принимается на одном – сердечном. Мария сама больше смотрит им в глаза, чем на нить с кольцом. Мне кажется, что кольцо начинало вращаться по приказу, идущему от ее руки, а руке команду подавали ее глаза, прикованные к глазам партнеров. Наконец круг свободен, из него вышла последняя пара, только я и командир стоим возле Марии. Она взяла меня за руку и негромко сказала: «ты будешь моим сыном». Сказала по-русски, и я, не знающий ни единого слова на этом языке, сразу все понял. Мы уже знали, что под Альмой вместе с ее мужем погиб и ее сын, тем не менее, для всех это стало неожиданностью. Но нас ждала вторая, еще большая.