– Сейчас заплачу!

– В крайности впадать не надо.

«Это она мне говорит!» – хмыкнула я.

– А вот поискать белого мага стоит. Можно и к бабке обратиться, на худой конец, к гадалке, чтобы она подтвердила, есть ли над нами проклятье. Вот только где взять ее? К скольким я не обращалась, все на поверку оказывались проходимками.

– А я что говорю? Ладно, выходим. Я обещала Воронкову ждать за дверью.

– Сейчас-сейчас, посмотреть надо.

Алина обошла Ветрову, еще раз к ней наклонилась, коснулась шеи. Сомнений не было – Лиза была мертва. Мое внимание привлекла сумка актрисы. Я заглянула в нее. Казалось бы, все на месте: кошелек, деньги, мобильный телефон, маленькая пудреница и несколько тюбиков губной помады. Еще я извлекла из недр сумки два комплекта абсолютно одинаковых ключей.

– Зачем Ветровой носить две связки ключей?

– Возможно, одни ключи принадлежали ее сестре, Полине, – предположила Алина. – А что, если один комплект взять нам?

– Зачем?

– Как зачем! Может, дома найдем какие-то зацепки. Мы же все равно собирались к ней в гости.

– Алина, обстоятельства изменились, – напомнила я.

– Тем более, – настаивала она. – Ты как хочешь, а я возьму одни ключи. Я не останавливаюсь на полпути.

– Да мы даже не встали на него.

– А это что? – не слушая меня, Алины уже вертела в руках две записные книжки. – Похоже, Лиза все держала в двух экземплярах. Одна, правда, старенькая, с пожелтевшими страницами. В ней полно номеров телефонов. Другая книжка еще пахнет типографской краской, и записей в ней кот наплакал.

– И что тут непонятного? Ветрова решила начать жизнь с чистого листа и начала ее с записной книжки.

– А я уже сто лет не пользуюсь записными книжками, – призналась Алина. – У меня все номера телефонов в мобилке.

– А меня есть записная книжка. После того как у меня в первый раз телефон украли, я все номера дублирую в записной книжке. И в новый телефон не успела еще всех перенести – только телефоны самых близких.

– Да? – Алина взяла в руки телефон Ветровой. – И у Лизы мало номеров. Лена, Анна, Бугров, Полина, Сеня, – читала она. – Положи записную книжку в сумку, на досуге сравним с телефонным архивом. – По ее просьбе я бросила книжку в сумку. Алина тем временем нажимала кнопки телефона. – Надо же, Полины уже нет в живых, а телефон ее в памяти.

– Так и Лизы уже нет, – я с сожалением посмотрела на лежавшую на полу Ветрову. – Пойдем, Алина. Вот-вот сюда придет Воронков. Ему не понравится, что мы здесь торчим.

– Сейчас-сейчас, – Алина торопливо переписывала номера из Лизиного телефона. – Еще посмотрю последние звонки. Бугров, Лена, безымянный номер. Сейчас запишем. Остальные номера из памяти стерты. И на том спасибо. Телефончик, пожалуй, надо оставить Воронкову. Пусть разбирается.

Покинув гримерку, мы стали в двух метрах от двери. Из соседнего помещения вышел полный мужчина. Косясь на нас, он постучал к Ветровой.

– Лизок, тебя подвезти? – бархатным баритоном спросил он. По голосу я узнала артиста, игравшего Голохвастова. Не услышав ответа, он потянул дверь на себя.

– Туда нельзя, – резко одернула его Алина. – До прибытия следственной группы вход в помещение строго запрещен.

– До приезда кого? – оторопел артист.

– Совершено преступление. С минуты на минуту сюда прибудет следственная группа.

– А что случилось? Я могу знать?

– Убита Елизавета Ветрова, а вы, собственно, кто?

– Я? Бугров Анатолий Михайлович. Играю с Лизочкой в одном спектакле, – дребезжащим от волнения голосом ответил артист. – Хотел ее домой подвезти. Я часто ее домой подвожу. Мы живем в соседних домах. Я могу идти? – вдруг заторопился он, как будто испугавшись, что сболтнул лишнего.