1 августа 1973 года у Дениз родилась девочка. Выбирая имя для малышки, новоиспеченная мать и ее муж хотели воздать дань уважения его усопшей матери, но подумали, что имя Мария может принести ребенку несчастье. Они остановились на имени Камария, в котором «Ка» не имело особого смысла, но служило для придания благозвучности.

Ни тогда, ни когда-либо после Нино не усадил Доминика рядом с собой и не объяснил, как устроен этот мир. Он ни словом не обмолвился о том, что Карло Гамбино контролировал целую империю, управляя отрядами солдат, возглавляемых капо, которые подчинялись заместителю босса. Дядюшка просто понемногу приоткрывал занавес. Иногда он приводил цитаты из своего любимого фильма «Крестный отец». Больше всего ему нравился эпизод, в котором больной дон, передавая бразды правления сыну Майклу, говорил так: «Я не сожалею о моей жизни. Я отказался от того, чтобы как дурак танцевать на канате, который держат все эти придурки… Я не извиняюсь».

– Это про меня, – говаривал Нино. – Я тоже не извиняюсь.

Неторопливо расхаживая туда-сюда в янтарном свете фонарей у входа в «Вилла Боргезе», ресторан на углу, Энтони Гаджи, казалось, поджидал тех, с кем собирался поужинать. Соседи, которые догадывались, чем он занимается, могли бы предположить, что он решает, стоит ли взять реванш после не слишком удачной игры в кости в подвале соседнего дома. Никто и представить не мог, насколько опасно просто находиться рядом с этим человеком.

Было 2 марта 1975 года. До полуночи оставалось несколько минут. С тех пор как умерла Мария Монтильо, прошло два года. Нино жил в районе Бат-Бич, на северо-западном углу 20-й и Бат-авеню. В квартале к западу по Бат-авеню, в 62-м участке полицейского управления Нью-Йорка, или просто «шесть-два», была пересменка. Нино, находившийся в двух кварталах от своего дома, готовился воздать по одному старому счету.

На углу 20-й улицы он увидел каштановый «плимут». Крошечная точка света блуждала внутри по ветровому стеклу. На переднем сиденье угадывались очертания человека. Нино был доволен – все шло как надо. Потом он заметил машину, припаркованную в запрещенном месте, у гидранта, что делало ее легкой добычей для только что заступивших на смену полицейских из «шесть-два». Из-за этой непредвиденной заминки его сердцебиение участилось. Он вглядывался в полумрак вокруг машины в поисках своего партнера, обычно такого надежного, – Роя Демео. Однако того нигде не было видно.

Нино волновался все сильнее. На этом задании Рой был дозорным, прикрывавшим тыл. Если бы кто-то появился на горизонте, он должен был похлопать по багажнику «плимута» и таким образом подать знак человеку внутри погасить фонарик и пригнуться. То же должен был сделать и Нино. Человек в машине закладывал взрывчатку под переднее сиденье и прикреплял детонатор к двери со стороны водителя.

Машина принадлежала мелкому игроку в кости Винсенту Говернаре, тому самому подростку, который двенадцать лет назад сломал нос Нино, когда тот напал на него и его друзей с молотком из-за того, что те слишком откровенно восхищались хорошенькой девушкой, невесткой Нино.

Этим вечером Нино собирался избавиться от слабого места в своей упорядоченной жизни, исполнив свой давний обет: «Когда-нибудь я достану этого упыря». Его позор и поражение от рук местных подростков несмываемым пятном легли на его репутацию. Он не сомневался, что настанет день, когда это пятно будет смыто. И вот такой день настал.

После той драки семья Говернара уехала из города. Лишь за несколько месяцев до описываемых событий один из людей Нино, осведомленный о сути проблемы, увидел, как Винсент проезжает по кварталу; он пытался следовать за ним, чтобы выяснить, где тот живет, но потерял его из виду. В этот вечер, по дороге к Нино, он снова засек знакомый «плимут», припаркованный в двух кварталах от дома Гаджи. Говернара сам шел прямо в руки к Нино.