18 ноября 1967 года, на десятый день пребывания патруля на высоте 875, за очередным поворотом тропинки Доминик увидел уступы, явно сделанные рукой человека: короткие стволы бамбука, перевязанные лозой, выложенные друг за другом и уходящие в сторону от тропинки, в заросли. Они казались изготовленными совсем недавно. Противник применял такие дорожные покрытия для спешной переброски людей и техники вверх и вниз по склонам.

Следуя по этим уступам, группа вскоре обнаружила пустой бункер. Очевидно, он был соединен с туннелем, который, скорее всего, вел к пещерам, которые были вырыты неприятелем во время американских артобстрелов. Доминик рассудил, что в данный момент противник скрывается, и повел отряд вверх по склону. Главе группы, дяде Бену, он сказал:

– Они не будут атаковать нас. Им это, черт подери, не надо.

– Не сейчас, – согласился дядя Бен.

– Плохая энергетика здесь, – заявил Боунз, связист.

Двигаясь вверх по склону, патруль обнаружил множество пустых бункеров, туннелей и, наконец, вражеский лагерь, покинутый совсем недавно, судя по пеплу на кострище. Оценивая эти находки, командование в Дакто решило, что вражеские силы остались наверху или внизу горы для прикрытия отхода через границу. 2-й батальон 503-го воздушно-десантного пехотного полка в количестве тысячи человек получил приказ сосредоточиться у основания холма. Утром они должны были начать движение вверх по склону и вступить в бой. Группе РПДД было приказано остаться на ночь там, где они находились, на полпути к вершине.

На рассвете джунгли пришли в движение. Начался подготовительный обстрел бункеров, указанных РПДД: он явился сигналом к началу штурма. В 9 часов 43 минуты утра около пятисот человек – батареи C и D 2-го батальона – начали движение вверх по склону. Группа РПДД должна была наблюдать за действиями сверху. Это был их одиннадцатый день в джунглях. Доминик доложил, что у них заканчиваются припасы и питьевая вода.

Вскоре рация Боунза начала трещать от срочных сообщений. Головной дозорный одного из штурмовых расчетов был расстрелян в упор. Когда его товарищи подошли, чтобы забрать его, неожиданно появились вражеские стрелки и перестреляли всех. Другие пытались прорваться группами большей численности, но были прижаты огнем к земле, и многие получили тяжелые ранения. Личный состав батареи A 2-го батальона, прикрывавшей тыл, под огнем северовьетнамского подразделения, зашедшего сзади, сократился на порядок.

По рации РПДД слышали, как командир обреченной батареи A неистово кричал, что они под огнем, что их обстреливают со всех сторон и что есть опасность полного разгрома. Были слышны стрекот автоматического оружия, проклятья, крики – а затем наступила тишина.

– Чтоб меня, – пробормотал Доминик. – Их раскатали в хлам.

У подножия холма остатки 2-го батальона попали в окружение. Каждый раз, когда войска пытались двигаться в каком-либо направлении, их выкашивал огонь противника. Враг возникал повсеместно и в гораздо большем количестве, чем предполагало командование в Дакто: он двигался вверх и вниз по уступам, пробирался по туннелям, выскакивал из бункеров, пресекая всякую возможность к бегству. Все предыдущие месяцы вьетнамцы избегали контактов с чужими патрулями до тех пор, пока они не убедились в том, что сотни американцев попали в засаду.

2-й батальон, зажатый в стягивающемся периметре, подвергся плотнейшему минометному обстрелу. В кратерах от снарядов вповалку лежали трупы. Живые пытались спрятаться под мертвыми. Взводы численностью сорок человек превратились в группки по десять. Погибло от одиннадцати до тринадцати полевых докторов. Все шестнадцать офицеров выбыли из строя, восемь из них погибли. При попытке доставить боеприпасы и забрать раненых были сбиты десять вертолетов.