Его глаза заволокло дымкой, и в них промелькнули удивление и жалость. Или мне это показалось? Максим шагнул в мою сторону, и я вся инстинктивно сжалась, но не от страха, а скорее по привычке. Он тут же остановился.

– Это неизбежно и больше не подлежит спорам и обсуждениям, Маша! – его голос вынес свой вердикт спокойным и твердым тоном.

И весь груз вселенной опустился на мои плечи, неся с собой желание исчезнуть или стать пылинкой, оседающей на пол, где ее в скором времени смоют, не оставив ни одного воспоминания, потому что она того не стоила. Ее участь – небытие в огромных просторах вселенской пустоты.

Я медленно поднялась с колен, сжав пальцы в кулачки от бессильной ярости. С нескрываемой ненавистью, я проговорила сквозь зубы:

– Я никогда не выйду за вас замуж!

Уже выходя на улицу, он остановился, медленно повернул голову в мою сторону и ответил ледяным тоном:

– Если ты откажешься стать моей женой, весь город будет знать твою печальную историю, правда немного приукрашенную мной, где я буду жертва, которую чем-то опоили, а ты пошлая шалава, что навязала себя мне после этого нагло и открыто, – широко улыбнувшись, он добавил еще более ядовитым тоном, – Я распишу во всех подробностях, чем мы с тобой занимались. И добавлю от себя детали, которые твое наивное тело даже не представляет. Поверь, после такого ты никому не сможешь посмотреть в глаза, не сгорев от стыда.

Господи, как же я его ненавидела всем сердцем!

– Вы ублюдком родились, им и помрете. Это я вам гарантирую, – крикнула я, вытирая злые слезы бессильной ярости.

Максим изогнул свои красивые чувственные губы в ехидной улыбке, от которой по коже снова побежали холодные мурашки.

– Ты абсолютно права! Я родился ублюдком. Но как мне умирать, не тебе решать. Готовься к свадьбе, и к скорейшему отъезду. И советую не испытывать моего терпения. Все равно будет так, как я сказал!

Он ни разу не повысил тон за весь наш разговор, ни разу не дотронулся до меня. Просто стоял у двери и смотрел мне прямо в глаза, взявшись за ручку, готовый в любой момент выйти и оставить меня переживать весь этот кошмар в одиночестве. Как он может быть таким спокойным? Неужели не понимает, что он наделал? И что делает сейчас? Как он себе представляет нашу с ним совместную жизнь?

Я отрицательно качала головой, пока слезы текли из моих глаз, изо всех сил хватаясь за последнюю спасительную соломинку. Я вспомнила слова Марины, и использовала их в надежде, что смогу наконец достучаться до этого непробиваемого человека:

– Я Вам не ровня! Посмотрите на меня, посмотрите вокруг, – я умоляюще вглядывалась в него, пока он холодным взглядом, вернувших свой обычный цвет, карих глаз прошелся по мне, по обстановке в доме, – Ваша семья – богатые люди. А наша… Моя мать алкоголичка и наркоманка, а сестра еще хуже. В нашем городе нет мужчины, который не побывал еще в ее постели. Зачем Вам это? Все эти сплетни и слухи. На Вас будут показывать пальцем и смеяться в спину, что нашелся идиот, взявший в жены одну из Соколовых дочерей. Просто уезжайте. Просто оставьте меня в покое!

– Мне всегда было плевать на различие сословий, – тот же спокойный магический тон. – Плевать и теперь, как бы ты не жила, и кем бы не были твои родственники. И уж точно наплевать на то, кто и что за моей спиной скажет. Пусть попробуют сказать, глядя мне прямо в глаза! Я не люблю повторяться. У тебя два месяца, чтобы подготовиться к такому важному событию в твоей жизни. Очень скоро мы увидимся вновь.

Когда он ушел, я почувствовала вовсе не облегчение, а то, как что-то сковало мне руки и сердце на всю оставшуюся жизнь. Он снова все решил сам. У меня в памяти была только одна наша ночь. Теперь их будет сотни, а может и тысячи, если я раньше не наложу на себя руки.