- За дело, - отозвался вместо творца Тульский, - Не будешь больше хороших девочек обижать. Как вообще посмел. Была бы стервь какая, шикарно змеевидная… а тут Машка, божий одуван, мышонок серенький. Стыдно, Миша. Очень стыдно тебе должно быть.

Симонов фыркнул. На мышонка-одуванчика Маша тянула с трудом. Антон опять над ним издевался.

Тульский вбивал что-то на клавиатуре и кликал мышкой, отчитывая столичного гостя. Гость кивал, призывая все терпение из заначек, потому что вид ТТшника начал его бесить. В косынку он там что ли резался, пока пенял ему за плохое поведение.

- На, - Антон протянул клочок бумаги.

Мишка рванул с дивана, чтобы схватить, но Тульский тут же убрал руку, не позволяя завладеть заветным призом.

- Должен мне будешь, - предупредил Тоха.

- Сколько? – Миша не мог поверить, что речь о деньгах.

- Тренировку завтра проведешь в ТТ.

- Не вопрос.

- И не дай бог вместо извинений опять обидишь ее…

- Морду набьешь?

- Я? – Тульский рассмеялся, - Нет. Но я дам ее брату твой телефон и адрес.

Мишка сглотнул, но отступать все еще было некуда. За спиной только проклятая Москва.

- Ладно, Антох. Напугал до мокрых штанишек. Впору уборщицу звать, пол за мной мыть. Я все понял. Не дебил.

И Мишка выхвалил у него из рук заветный стикер.

- Шустрый ты , Михалыч, - ухмыльнулся Тоха в спину Симонову, крикнул, - Даже кофе не допьешь?

- И так заболтал до смерти, черт Тульский. Чтоб ты жрал одни пряники, мать твою, - не выдержал Симонов.

Антон рассмеялся, напоминая сквозь хохот:

- Завтра в семь – твоя тренировка. Только попробуй прокатить!

Он еще посидел немного в кабинете, размышляя, стоит ли предупредить Машу. Но решил, что не надо. Уж больно забавно психовал Симонов, что говорило о его серьезных намерениях. Тульский решил, что его скромный бухгалтер приятно встряхнется от визита московского гостя. Антон и сам частенько хотел ее встряхнуть, но приличия не позволяли. Да и не его это было дело. А вот Мишка, кажется, положил болт и на дела, и на приличия. Антон полагал, что это хорошая примета.

Пока хозяин ТТ предавался недолгим раздумьям, Симонов лихорадочно вбивал в навигатор Машин адрес. Маршрут был проложен – десять минут пути. Мишка благословил провинцию без пробок и расстояний в сотню километров. По дороге он хотел позвонить Маше, предупредить о визите, но опять растерял все слова и смелость. Не знал, что сказать. Боялся, что пошлет. Хотя она сама призналась и заявила, что будет нуждаться в помощи. Но Мишка все равно трусил.

А еще на него снова давила ответственность. Мысли о ребенке все сильнее приникали под кожу, впитывались в нервы и… грели душу. Он всегда хотел ребенка. Серьезно думал об этом с Алисой, хотел сделать ей предложение. Они бы поженились, сложили свои накопления, не отказались бы от помощи родителей и взяли ипотеку. На сто лет. Но это было бы не важно. Для Мишки – точно. Он хотел семью. Его воспитали в классическом стиле. Мужчина добытчик и наставник, муж и отец. Именно в такой роли он себя и видел. А не быка-осеменителя, который только и думает, в какую бы дырку присунуть. Такое бы лучше подошло Глебу. А ведь случилось и с Мишкой.

Он притормозил у типовой пятиэтажки, потер виски пальцами. Пусть он сделал ребенка в туалете. Не станет же его сын или дочь от этого хуже.

«Главное, воспитать хорошим человеком», - уверил себя Миша и вышел из машины навстречу светлому будущему.

Он так и не нашел слов, чтобы позвонить, вообще долго мялся у домофона, не зная, что сказать даже в него. Как по волшебству, открылась дверь, и Симонов проскользнул в подъезд, воспользовавшись случаем. Он поднялся на третий этаж, еще постоял у заветной двери. Недолго. Не было уже сил тянуть. Мишка нажал звонок.