– Приветствуем вас, хорошего вам вечера! – валет заученно улыбнулся, поймав брошенные мной ключи от машины.

Я обошёл автомобиль и приблизился к Елизавете. Она взяла меня под руку и довольно крепко прижалась ко мне.

Метрдотель, одетый в визитку и полосатые брюки, расплылся в счастливой улыбке, будто не стюард-пустышка пожаловал, а бабушка с гостинцами, и, семеня рядом, что-то говорил про столик.

Когда мы с Елизаветой Георгиевной проходили через зал, я поймал на себе взгляды нескольких дам. Это меня приятно удивило, и я снова почувствовал прилив сил. Я пропустил Елизавету вперёд, что дало мне возможность полюбоваться её видом сзади. Этому способствовало и её обтягивающее платье, и та часть её тела, которая под платьем находилась. Я про попу, простите за уточнение. Я помог сесть даме, затем уселся сам. Фрейлина что-то заказала нам, и мы снова остались наедине.

– Так что же, – вернулась к разговору она, – этот человек пытал тебя, а твой отец и сам князь, и кто там ещё был, просто смотрели?

– Да, – сказал я, – всё именно так и было. Этот человек под личной защитой Его Императорского Величества, так сказал мой дед. А ещё он сказал, что многие князья не прочь выторговать у Его Величества право на расправу с этим господином, в том числе и мой дед. В том числе и за то, что произошло сегодня.

– Понятно, – протянула Елизавета, – а если бы он пытал меня?

– Тогда ему негде было бы спрятаться от моего гнева, – ответил я. А что я ещё мог сказать? – На самом деле, я сразу спросил деда об этом, и он ответил, что ты изначально была вне подозрения, потому что никак не могла вызвать яровой шторм у нашего невезучего знакомого.

– Ага, ну, в общем, да, он ушёл, и отец сказал, что всё нормально. Конечно, я не рассказала, как всё было на самом деле, – подняла брови Елизавета, – Папа сначала даже пытался кричать на меня, но за меня вступилась мама, и мы дали ему отпор.

– А мама ничего не пыталась выведать? – спросил я, – разыграли, небось тебя по схеме «хороший полицейский-плохой полицейский»? Один сначала пугает, а второй лаской выведывает всё, что нужно.

– Ха-ха, – развеселилась фрейлина Аматуни, – такая схема срабатывала у них последний раз лет пять назад. Нет, Матвей, наш секрет – это только наш с тобой секрет.

– Ну вот и отлично, – сказал я.

– Правда, папа сказал, что у нас могут быть проблемы с князем Гуриели, – посерьёзнела Елизавета, – с другой стороны, у нас и так с ними давние проблемы, которые начались ещё у нас в губернии.

– А что ты с ним делала в комнате, если мне позволено будет спросить? – задал я вопрос, который мог бы меня занимать со вчерашнего вечера, если бы у меня было меньше ярких событий за последние сутки.

Елизавета вспыхнула.

– Как вы смеете, Матвей Михайлович! – нешуточно возмутилась она.

– Прости, Елизавета, – я намеренно продолжил обращаться к ней на «ты», – но несмотря на то, что я знаю тебя один день, нас многое связывает, и я подумал, что могу спросить у тебя, как дошло до той ситуации, в которой я тебя застал, когда вошёл в комнату.

Я бы мог сказать: «когда пришёл к тебе на помощь», но посчитал неблагородным напоминать даме об её беспомощности.

– Да, Матвей, ты прав, это ты меня прости, – фрейлина остыла так же быстро, как и вспыхнула, – это была глупая ситуация, связанная с конфликтом между нашими князьями. Князь Гуриели, хоть и признает власть Его Величества, но нехотя, и он считает, что князья Грузинской Губернии должны женить своих детей только на детях других грузинских князей.

Она помолчала, вспоминая что-то.

– Взаимных претензий у наших родов много, и одной из них является то, что Аматуни много раз выдавали своих дочерей за русских князей. Князьям Гуриели давно это очень не нравится, и они постоянно пытались и пытаются склонить других князей на свою позицию. Получается это плохо, но род Гуриели всё ещё уважаем и влиятелен там, у нас.