– Что это? – удивился Тота.

– Клюквенный морс. Местный. Очень полезный.

– От кого?

– А вот эта. – Вахтерша провела рукой по лицу, и Тота сразу понял.

– А вы её знаете?

– Так кто ж её не знает?! Сумасшедшая! Тут за ней один парень ухаживал, так она его чуть не убила. Дура. Дикарка детдомовская!

После такой информации Болотаев хотел отказаться от морса, но вахтерша настояла:

– Берите. Берите. Очень полезно зимой, особенно вновь прибывшим. Здесь климат плохой.

Тота банку взял и удивленно спросил:

– А как она узнала, что я здесь, прилетел?

– Не знаю, – был ответ.

В комнате Тота долго принюхивался к ярко-красному напитку. С одной стороны, после слов вахтерши он чуть брезговал, с другой стороны, запах манил. Отпил глоток, второй. Понравилось. Прямо из банки выпил залпом почти треть.

Словно это был обвораживающий напиток, Тота сразу же, почти не раздумывая, пошёл, несмотря на усталость, голод и сильный мороз, прямо к Даде домой. Дома её не было. Пошёл на работу. Оказывается, совсем недавно она сменилась. Они разминулись.

Уже было очень поздно. Безлюдно. Темно. А страх от явно крепчающего мороза быстро погасил обольстительную страсть Тоты и погнал его в сторону надежного пристанища – общежития.

Через день, в пятницу, уже полностью завершив намеченный план работ, Болотаев в очередной раз набрал номер дежурки энергетиков и впервые услышал её по телефону.

– Спасибо за клюквенный морс, – не зная, что ещё сказать, в очередной раз благодарил Тота, а потом спросил: – А как ты узнала, что я здесь?

– Я позвонила на кафедру в Москву.

– А как нашла телефон?

– Вы ведь дали.

– А… А что позвонила?

– Нельзя? Больше не буду.

– Нет-нет. Конечно, можно. И даже нужно… Мы сегодня увидимся? Можно я зайду?

– Я сегодня допоздна на работе.

– Ну, – сделал долгую паузу Болотаев. – Может, я попозже зайду.

– Нет. Ночь. Поздно. Мороз. Опасно, – отвечает она.

– Ну я хочу тебя увидеть, поговорить… а ты?

– Завтра увидимся.

– Я улетаю завтра, – соврал Тота.

– Вы вроде улетаете в воскресенье.

– Откуда ты всё знаешь? – Тота раздражен.

– Вахтерша в общежитии сказала… Кстати, обещают большие морозы.

– Да? – Вот этого Болотаев очень боится, а Дада говорит:

– У меня аварийная связь. – Тота тоже уже давно слышит параллельные звонки. – Простите. До свидания!

Тота лежал на кровати, думал о поездке. В целом не плохо – он исполнил задание кафедры и надо было, как положено, в пятницу вечерним рейсом вылететь в Москву, но он, желая встретиться с Дадой, купил билет аж на воскресенье, а тут прогнозируют то, чего он боится, – лютые морозы.

Он уже просчитывал вариант выезда в аэропорт, но это затраты и риск, или просто билетов не будет.

Его раздумья улетучились со стуком в дверь. У мастера буровой день рождения. Его приглашали в кафе и вот напомнили, с собою зовут. Не раздумывая, Тота с ними пошёл и уже в кафе познакомился с грузином, который работал на соседней буровой.

Вспоминали о Тбилиси. После очередного грузинского тоста о великом сыне чеченского народа Тоте Болотаеве, Тота не удержался – до дна осушил бокал с вином из рук брата.

Заиграла кровь чеченца. Понятно, что и он должен как-то ответить. Однако он в Грузии почти не пил и тосты говорить так и не научился, зато он умел иное.

Тота выдал концерт.

Будучи чрезмерно разгоряченным, он даже не заметил, как оказался перед дверью Дады. Ещё сильнее стал стучать, открылась соседняя дверь – обросший толстый немолодой мужчина.

– Она сегодня поздно будет, – заплетался у него язык. – Она в кафе.

Ничего не говоря, Тота тронулся по лестнице вниз, а ему вдогонку:

– Так ты её жених, из Москвы? Можешь у нас переждать.