– Только, чур, никому! Это – будет – наш – с – тобой – секрет. Я произносил слова чётко и с паузой, чтобы она поняла всю важность и ответственность происходящего. Хотя что с неё взять? Девчонка же. Всё равно проболтается рано или поздно. Но мне и трёх дней её молчания сейчас было бы достаточно.
– Если никто не узнает… Ирка, ты поняла? – я потряс её за руку. – Если никто не узнает, я подарю тебе…
– Сундук? – Ира вытаращила глаза.
– Совсем тю-тю, – повторил я за Маркусом его слово. – Сундук не подарю. Ты мне его за чашку отдала.
– А ты её забрал! – сестра топнула ногой.
– Ира, – сказал я ей ещё раз со всей серьёзностью, на которую только был способен. – Ира, я сейчас объясню, зачем мне нужна была эта чашка. Только пообещай, что это будет наш с тобой секрет! Ни маме, ни папе, ни Филу ты его не расскажешь. Сдержишь слово – проси, что хочешь, всё твое!
Сестра дала самое серьёзное из всех обещаний, которое я когда-либо слышал, и мы сели на ковёр перед сундуком.
Я откинул крышку и засунул внутрь руку. Почувствовал, как Маркус уцепился за палец, а потом переполз на ладонь. Но, как только я вытащил его наружу, Ирка побледнела и зажала рот двумя руками.
Я приложил палец к губам и сказал: «Не ори! Это всего лишь кукла. Ира, это волшебная кукла, она может ходить и говорить».
Это было лишнее, потому что Маркус вытянулся в струнку, отвесил глубокий поклон и сказал: «Привет!»
Ирка протянула руку и ткнула указательным пальцем человечка в живот.
– Эй, – сказал Маркус, отпихивая её, – давайте-ка без этого. Поуважительнее давайте!
Ира всё ещё молчала. Она встала на ноги и ходила вокруг нас, рассматривая нового знакомого со всех сторон.
– А бинт зачем? – спросила она.
– Собака укусила! – хором ответили мы с Маркусом и рассмеялись.
Ирка, поддавшись общему веселью, тоже начала хихикать, и я понял: теперь уже точно всё в порядке: Маркуса она не боится. «Ура! – подумал я. – Союзник у меня есть. Осталось только завербовать бабушку и найти дядечку с блошиного рынка».
Глава 11. Лёша и Ира едут на блошиный рынок
Конечно, бабушка не сразу согласилась ещё раз поехать на рынок, где совсем недавно купила странный сундук. И, конечно же, Ирка сразу проболталась о Маркусе. (Девчонка, что с неё взять?) Но не сдержалась она очень кстати. Ляпнув в разговоре о красной верёвочной куколке, сестра поняла, какую ошибку совершит, если расскажет, что она живая, поэтому неожиданно замолчала и сразу же выпалила: «Бабушка, у него, у продавца этого, ещё такие есть, точно-точно тебе говорю. Хочу ещё таких игрушек!»
– Спасибо тебе, Ира, – подумал я про себя и выдохнул с облегчением, – самому теперь придумывать не надо. Кукла – значит, кукла. А за игрушками бабушка всегда ездила с удовольствием.
Мы нарядились в пальто, шапки и перчатки, закутали носы в шарфы, распихали по карманам конфеты и отправились на блошиный рынок.
Было ещё не очень людно, но уже по-утреннему суетливо. В переходах метро бабушка хватала нас за руки, а на эскалаторах – за всё, что успевала поймать, так как мы с сестрой считали, что прекрасно можем обойтись без её опеки; в вагонах, если не было свободных мест, запихивала в угол и отгораживала собой от всего остального мира. Становилось очень уютно и почти по-домашнему.
Путешествие на метро мне всегда очень нравилось. Можно было разглядывать людей, читать книжку или просто считать фонарики в темноте тоннелей между станциями. Сколько их? А все ли горят? А от одной остановки до другой всегда ли равное количество?
Мы доехали до станции «Удельная», бабушка схватила нас за руки и, вспоминая обходные пути, чтобы было покороче, повела нас на блошиный рынок.