Зрелище и впрямь было впечатляющим. Рената влюбленными глазами скользнула по бугристому торсу мужа, отметила благосклонной улыбкой каждый цветной рисунок на теле и отсалютовала бокалом.

– За тебя, мой Аполлон!

– За тебя, моя Афродита! – в тон ей отозвался хвастун и с быстротой молнии опрокинул в себя стопку огненной воды, затем плюхнулся обратно на стул и обнял немного взволнованную Иришку.

– Ты не против утереть нос этому разрисованному попугаю? – заговорщически обратился Кеша к Марку.

Марк безразлично пожал плечами, что можно было трактовать и отказом, и согласием. На беду, Кеша воспринял этот жест за готовность ввязаться в авантюру и громогласно предложил:

– Полтинник пресса на турнике, кто проволынит – оплачивает сегодняшние сборы. Кир, давай проследи, чтобы всё по-честному было!

Кирилл моментально вспыхнул:

– Думаешь, раз я ДЦПшник, то и тушу свою не подниму с полсотни раз? Ха! Обломись.

– Да я не имел ничего такого, – стушевался Кеша.

– Эль, пойдем, чуть подмогнешь, – позвал Кир, явно задетый за живое словами языкастого приятеля.

Все дружно переместились за угол дома, где у Яна был турник, доска для пресса и поручни для накачивания рук, именуемые брусьями. Кирилл встал под перекладиной, горделиво выпрямился, согнул колени и резко подпрыгнул вверх, цепляясь руками за железную штангу. Эля судорожно сглотнула. Что за безумие?

Кир ловко подтянулся, упёрся ногой в столбик, другую перекинул через перекладину, вскарабкался выше, закинул и вторую ногу, после чего повис вниз головой, удерживая себя на турнике согнутыми коленями.

– Слушай, Кир, не дури, – как можно тише и ласковее попросила Эля, подойдя ближе. Вся эта затея попахивала членовредительством. – Никто не сомневается в твоей превосходной физической форме.

– Поцелуешь меня, если выжму пятьдесят раз? – нагло спросил Кирилл, пропуская мимо ушей доводы рассудка.

Эле оставалось только кивнуть.

Ян с азартом принялся считать, подбадривая друга в суровой мужской манере. Эля заметила, что помимо поддержки он ещё и страховал Кира и готов был в любую минуту принять его вес на себя, чтобы не дать улететь вниз головой.

– Ты напрасно волнуешься, он справится, – всё тот же рокочущий голос зазвучал позади.

В его речи чувствовалась уверенность и спокойствие – нисходящие интонации плавно перетекали одна в другую. Даже такое короткое сочетание слогов действовало парализующе.

Эля обернулась и увидела Марка, который стоял почти вплотную к её спине, и делал вид, что следит за упражнением, а сам из-под опущенных темных ресниц разглядывал её.

Ян продолжал считать:

– Пять, шесть, давай, бро, соберись! Последний рывок остался. Четыре виса, и ты – красавчик. Вот так! Ай да мужичина! Семь! Ай да богатырь! Восемь! Элька, крась губы гуталином, сейчас отрабатывать придётся.

Эля подскочила на месте, но не от слов Яна, а от внезапного прикосновения. Раскрытая ладонь легла на поясницу, медленно опустилась вниз на пяток сантиметров и съехала на бедро, слабо очерчивая соблазнительный контур. Эля подняла сбитый с толку взгляд на спокойное лицо Марка, но ни один мускул в нём не дрогнул, сохраняя внешнюю невозмутимость. Ладонь испарилась.

– Десять! Всё, дружище, хорош! Вгоняешь нас в краску. Как мне потом в глаза жене смотреть, если ты целый полтинник сделаешь, а я вряд ли двадцатку наберу? – завопил Ян и помог приятелю спуститься.

Кирилла тут же вооружили бессменными костылями, Кеша и Марк поспешили выразить восхищение рукопожатиями, Эля подошла, чтобы рассчитаться. Привстав на носочки, она нежно поцеловала Кира в уголок рта и недовольно пробурчала, что рисковать не имело никакого смысла.