– Увлекаюсь? Хм, всем понемногу, но лавры первенства, наверное, отдал бы тяжелой атлетике. Нравится мне тягать железо на досуге. А у тебя что?

– Нумизматика. Собираю монеты ещё со школы и могу похвастать неплохой коллекцией. Самые ценные из них: 5 копеек 1916 года – пробная монета, вышедшая ограниченным тиражом; 50 копеек 2001 года чеканки Московского монетного двора, у неё под копытом лошади изображена буква "М"; и доллар мира 1920 года с высоким рельефом, изображающим символ свободы и американского орла. В мире таких меньше миллиона экземпляров.

– С чего началось твоё хобби?

– С телепередачи, в которой рассказывалось о платиновой монете номиналом в 12 рублей, её отчеканили в 1836 году тиражом всего 11 экземпляров. Стоимость одного такого – более полумиллиона рублей. К настоящему времени она подорожала в десять раз. В программе также рассказали, что Россия – единственная в мире страна, где платина использовалась для производства монет рыночного обращения. Вот я и загорелась идеей собрать собственное состояние и оставить потомкам. Начала перебирать мелочь, быстро вошла во вкус, стала заглядывать на барахолку – там такое можно отыскать, закачаешься, – ну и конечно, вымениваю дубликаты на более ценные экземпляры. Теперь твоя очередь забалтывать меня.

– Слушаюсь и повинюсь, о прекраснейшая, – Марк перетянул её руку себе за пояс и надёжно закрепил на боку, а свою перебросил через Элино плечо и слегка прижал к себе. – Так, ещё ты спрашивала про отдых и вдохновение. Отдыхаю я, как все: могу и перед телевизором бездельничать, но предпочитаю что-нибудь активное. Отправиться в пеший поход на Байкал, или погонять по ночным улицам на мотоцикле – видела бы ты меня в кожаной экипировке, м-м.

– Боже, да ты павлин! И нарцисс к тому же.

– Вот ты наблюдательная! Знаешь лучшее средство от нарциссизма?

– Бородавка, выскочившая на носу?

– Нет, Жемчужинка, – Марк остановился, пододвинул её к себе и прошептал, – поцелуй красивой девушки.

– Так чего ты встал? Пойдём отыщем дуреху, которой понравится с тобой целоваться! – Эля изобразила нервную обеспокоенность.

– Я её уже нашёл, – всё тем же лениво-соблазнительным тоном проговорил Давыдов. – И ей нравятся мои поцелуи.

– По-моему, ты много фантазируешь.

– Точно тебе говорю, ей нравится.

С каждым выдыхаемым словом Марк всё решительнее сокращал расстояние между их лицами и, наконец, столкнул губами. Эля замерла, как изваяние, пойманная в ловушку наваждения. Осторожно разомкнула уста и пропустила между ними сначала его верхнюю, а затем и нижнюю губу. Отстранилась, смакуя окрыляющий момент, после чего обвила руками шею Марка и проделала всё то же самое, но уже с языком, мягко пробуя на вкус его чувственный рот.

Давыдов вёл себя как истинный джентльмен. Не наглел, не распускал руки, но всё же заставил её начать задыхаться, когда бережно приобнял лицо и настойчиво переплел их языки.

Эля прервалась на глоток воздуха и ощутила, как внутри всё дрожит, будто плохо застывшее желе. Марк прильнул губами к её виску.

– Какая там у тебя оценка была по шкале легкомыслия? – задумчиво молвил он. – Тройка, вроде, да?

Она согласилась и переместила руки с его плеч на талию. Под мягкой тканью пуловера легко угадывались пружинистые мускулы. Эля попыталась воскресить в памяти то, как он выглядел вчера, повиснув вниз головой на перекладине, и поняла, что это плохая затея. Шкала доступности тут же поползла вверх к критической отметке.

Они потратили ещё час на пустые разговоры и добрались до парка аттракционов под покровом сумерек. Марк предложил начать экскурсию с колеса обозрения. Эля отказалась и повела его к развлечению под названием "Бустер". Он представлял собой стрелу пятидесяти метров в высоту с рядом сидений на каждом из концов. Эта гигантская махина вращалась со скоростью свыше ста километров в час. Эля издали наблюдала за работой огромной конструкции и слышала панические крики тех, кто взлетал и падал вниз. Спонтанная затея попахивала самоубийством – именно то, что нужно.