Философ хорошо знал анатомию и перерезать себе артерию на шее ему не составило большого труда. Он сделал это переплётным ножом, который сам когда-то переточил из пилы. По законам диалектики любое орудие может превращаться в оружие, как рабочий может превращаться в солдата.
Захлебываясь кровью, он вышел из квартиры и рухнул на лестнице, в миниатюре совершив то, в чем видел конечную цель всей разумной жизни. Триумф диалектики бытия есть момент возврата к большому взрыву – плазменное самоубийство реальности. Мыслящий человек в своей разумной деятельности стремится воспроизвести всю существующую природу целиком.
Мне хватило бы только его биографии, чтобы объяснить кому угодно, чем был советский век и что вообще такое модернистский проект переделки мира и человека.
В этой татлинской башне скручиваются красный флаг над Рейхстагом – «зрение» слепых детей – нестерпимая атомная вспышка, заливающая небосвод – портреты Мао на стенах захваченной студентами Сорбонны – термоядерная перезагрузка мира через финальное космическое жертвоприношение.
По любимому ильенковскому парадоксу, полный смысл «советского» может открыться нам только сейчас, после того, как оно закончилось и остыло.
Мы не помним и никак не используем того, что было здесь не так уж и давно. И значит, мы заслуживаем всего, что с нами здесь случилось и случится.
Марсианская кровь
В марте 1928 года студент-геофизик Колдомасов пришел в Институт переливания крови на Якиманке, прочитав статью Богданова об опытах с обменным переливанием. Он надеялся, что волшебная «трансфузия» поднимет его уровень работоспособности перед грядущей сессией. Богданов объяснил ему, что при обмене кровь омолаживается или «достраивает» человека до совершенства и «равновесия», которое само по себе в природе не встречается. Недавно студент перенёс туберкулёз. Богданов обещал, что его, устойчивая к туберкулезу, кровь пожилого врача избавит студента от этой болезни, а организм самого Богданова освободится от старых белков. Последние сомнения у студента развеялись, когда он узнал, что Александр Александрович делал себе уже одиннадцать таких переливаний за последние пять лет и всякий раз испытывал прилив сил и восстановление угасших способностей.
Для начала они обменялись литром крови. Но уже через три часа врачам института стало ясно, что кровь Колдомасова отторгнута и началось самоотравление организма Богданова. Глава института демонстрировал редкое равнодушие к смерти и диктовал собравшимся вокруг коллегам свои симптомы, требуя точной фиксации всех результатов опыта. Его агония длилась две недели. Он желтел, корчился в судорогах и умер от отёка легких и остановки сердца. Перед тем, как окончательно потерять сознание, завещал свой мозг Институту Мозга, работавшему по тому же адресу, за стеной.
Точная причина этой неудачи уже не станет известна. Сын Богданова подозревал, что отца отравили бертолетовой солью враги народа. Некоторые коллеги склонялись к версии «научного самоубийства». Самое правдоподобное объяснение – у взаимных доноров совпадала группа, но не резус, о котором тогда ничего не знали, и это привело к смерти.
Студент Колдомасов пережил похожие муки, но выжил. Кровь погибшего Богданова осталась в нём и, как и обещал экспериментатор, полностью излечила студента от туберкулёза.
После гибели Богданова в его Институте перешли от обменных переливаний к использованию консервированной крови. В истории медицины этот известный философ и профессиональный революционер остался основателем советской гематологии.
С начала двадцатых годов он самостоятельно ставит первые опыты по переливанию на самом себе в собственной квартире. Заручившись поддержкой своего давнего друга Бухарина, Богданов едет в Англию, чтобы купить необходимое оборудование и подробно знакомится там с британским опытом внутриартериального переливания, консервирования крови и её химической стабилизации. Продолжает опыты, сняв операционную в частной клинике, и наконец, получает от Наркомздрава разрешение на создание первого в мире Института Переливания.