Старой Девы в помещении не было. Зэ посмотрел на часы – без двух минут восемь. Они подождали.

Время тянулось медленно, разговаривать не хотелось. Каждый стоял, погруженный в свои думы. Магдалена запаздывала.

В восемь часов с четвертью неожиданно для ожидающих погасла лампочка. Мрак, в который они погрузились, казался абсолютным.

Зэ запаниковал, но потом догадался, что усадьба закрывается в восемь, поэтому во всех помещениях централизованно выключают свет. Татьяна зашуршала в сумочке, достала телефон и включила фонарик. В слабом свете они увидели, как часть стены приоткрылась, оттуда показалась рука, которая поманила их за собой.

«Что это? – пронеслось в голове у Зэ. – Приглашение на встречу или западня? Но мы и так в западне: выход наверх может уже быть перекрыт и нас там поджидают».

Зэ нерешительно, а затем смелее, ступил в проход. Татьяна последовала за ним. В бликах метавшегося света он пытался со спины рассмотреть женщину, за которой они шли. Она не была похожа на Старую Деву – более молодая, ниже ростом. Даже одета она была со вкусом. Полетика одевалась несуразно.

Шли они недолго, несколько десятков шагов. Незнакомка остановилась, произвела несколько манипуляций руками, перед ней открылась дверь. Зэ наклонился, чтобы не удариться головой о низкий косяк.

Они оказались в небольшой зале. Одна стена была застеклена и выходила в сад. Провожатая обернулась к ним, попрощалась по-португальски и вышла через боковую дверь.

Перед растопленным камином полукругом стояли четыре кресла. Два из них были пустые, в других Зэ узнал старых знакомых: Алессандро Чезаре и Старую Деву.

Двух месяцев не прошло, как они, запертые непогодой, были сведены судьбой в одном замке, спасая свои жизни, а казалось, что Зэ их знает много лет.

С Чезаре он обнялся по-дружески, похлопывая по спине, с Магдаленой обменялся касанием щек, принятым в европейских странах в качестве приветствия хорошо знакомых людей.

Расположились у огня, хотя в комнате не было холодно.

– Как там наш друг Родион? – вежливо осведомился итальянец. Магда не удержалась и брезгливо фыркнула.

– Идет на поправку. Всем рассказывает, что получил рану на рыцарском турнире от копья противника.

– Если у него хватает сил шутить, значит, все будет в порядке. Жалко Сашу. До сих пор не могу простить себе, что все так получилось, – сказал Чезаре и достал из внутреннего кармана платок, чтобы смахнуть набежавшую слезу.

– Что случилось, то случилось, – сказал Зэ, претендуя на глубокую конфуцианскую истину. – Хотелось бы, чтобы в будущем подобное не повторилось.

Итальянец обеспокоенно переглянулся со Старой Девой. Зэ пояснил:

– Мы считаем, что ритуал появился в результате недопонимания или ошибки. Мы не требуем сию минуту отменить его или модифицировать. Просто пытаемся докопаться до истины, до первого камня в фундаменте, на котором потом выросло здание ритуала.

– Боюсь, здесь мы не сможем вам помочь, – опустив голову и глядя по сторонам, произнес Чезаре. – Исполнителей оберегают от знаний, доступных посвященным более высокого уровня.

– Не нас оберегают, а знания берегут от нас, – поправила его Старая Дева.

– Да, в нашем круге все построено на иерархии, как в пчелиной семье, где каждый знает только свой уровень и свои функции. Мы – исполнители, а исполнители выполняют приказы и не должны задумываться, зачем и для чего они это делают.

– Это нам известно, – продолжал вести разговор Зэ, поглядывая на Татьяну, которая хранила молчание. «Она хотела получить номер телефона Чезаре, а список вопросов ему подготовить позже, – сообразил Зэ. – Появление Чезаре на месте встречи – неожиданность для нее, поэтому она молчит. Что ж, будем импровизировать. Не впервой!»