Младен Анастасиевич сделал заказ с размахом – словно на большую компанию. Ему подали целого барашка, запеченного на вертеле, греческий соленый сыр фета, пироги с мясной начинкой и много зелени. Что касается спиртного, то серб категорически потребовал, чтобы ему принесли виноградную ракию, да покрепче, хотя Лука, быстро смекнув, что клиент при больших деньгах, предлагал на выбор много дорогих вин, которые не водились даже в винном погребе семьи Маврокордато.

По правде говоря, и Юрек был не против ракии. Его казацкое прошлое требовало чего-то более серьезного, нежели сладкие напитки, тем более, под такую отменную закуску. Они выпили, и Младен Анастасиевич вгрызся в барашка с таким азартом, что Юрек поторопился последовать его примеру из опасения оказаться перед грудой костей, так и не попробовав мяса.

Насытившись, купец звучно отрыгнул и с удовлетворением откинулся на спинку скамьи. Он внимательно посмотрел на Юрека, а затем вдруг спросил:

– Это правда, что ты знаешь много языков?

– Как Бог свят, – ответил Юрек.

– И какие именно?

Кульчицкий перечислил.

– Впечатляет… – с уважением сказал Младен Анастасиевич.

Какое-то время он молчал, что-то обдумывая, а затем задумчиво сказал:

– Тебя зовут Франц… Или Францишек? Впрочем, можешь не отвечать. Уверен, это не твое имя. Мне приходилось иметь дело с русскими купцами, и мне почему-то кажется, что ты – русский. Не так ли?

Юрек немного поколебался, но врать такому приятному господину было нехорошо, и он ответил:

– Так, пан Младен. Я происхожу из шляхетского русского рода.

– Ах, как здорово! – почему-то обрадовался серб. – И последний вопрос: вере православной не изменил?

– Как можно?!

Младен Анастасиевич схватил посеребренные чарки, наполнил их ракией и торжественно произнес:

– Предлагаю выпить за нашу православную веру! Истинную веру!

Это было сказано чересчур громко, и Юрек невольно втянул голову в плечи; а ну как рядом сидит шпион субаши? Тогда греха не оберешься, можно и головы лишиться. Но делать было нечего; он выпил свою чарку и поторопился закусить сыром, потому что ракия была такой крепкой, что дух вышибала…

Они просидели в таверне до темноты. Сербский купец заказал еще еды и ракии, и в конечном итоге так наклюкался, что его потянуло на приключения, и он потребовал, чтобы Юрек отвел его в публичный дом. Но тут уже коса нашла на камень. Кульчицкому хорошо были известны нравы Галаты, и он совершенно не сомневался, что падшие женщины выпотрошат кошелек Младена Анастасиевича как портовые засольщики чрево большой рыбины. Поэтому Юрек, который отвечал за безопасность купца, подхватил его под руку и потащил в Фанар, в усадьбу Александра Маврокордато, где сербу предоставили гостевую комнату, хотя тот и упирался, грозя ему разными неприятностями.

А утром следующего дня Кульчицкому уже было не до серба, потому что его присутствие требовалось в лавке Маврокордато, находившейся в Крытом рынке, который назывался Сандаловым бедестаном, или Капалы Чарши. Пришла партия дорогих генуэзских тканей, и Юрек должен был уладить кое-какие вопросы с купцом-франком, которому принадлежал товар. Он и думать забыл о Младене Анастасиевиче, тем более что серб и его господин должны были встретиться с чиновником дивана, где в качестве толмача выступал особо доверенный представитель семьи Маврокордато, вхожий в высокие придворные сферы.

Бедестаны представляли собой крытые торговые ряды, состоящие из десятков лавочек и мастерских и заключенные внутри огромного каменного здания. Капалы Чарши возник в том месте, где прежде существовал большой византийский рынок. Сандаловый бедестан приказал заложить султан Мехмед II Завоеватель. В результате было построено сооружение со стенами в полтора метра толщиной, в каждой стене имелись ворота, а крыша бедестана представляла собой пятнадцать куполов. Спустя какое-то время вокруг Капалы Чарши стали появляться целые улицы, собравшие под своей крышей ремесленников одной профессии и торговцев каким-то одним видом товара. Эти улицы получали и соответствующие названия: улица Ювелиров, улица Суконщиков, улица Зеркальщиков, улица Продавцов меха и тому подобное.