Впрочем, и сам Александр отдавал должное прекрасному вину из острова Крит, которое было наиболее дорогим из всех вин Греции; он мог себе это позволить. Маврокордато принадлежал к элите Османского государства, и по богатству мог сравниться даже со знаменитым соотечественником Михаилом Кантакузеном – Шайтан-оглу, как прозвали его турки, который получил от султана монополию на торговлю пушниной с Русским государством, зарабатывая по шестьдесят тысяч дукатов[24] в год.

Истанбул в части населения напоминал лоскутное одеяло. Здесь проживало столько разного народа, что не перечесть. Самой значительной группой были греки – выходцы из Мореи, с островов Эгейского моря и Малой Азии. Греки Константинополя (столицу Османской империи они именовали только так, и не иначе) играли важную роль в торговле, рыболовстве и мореходстве, занимали прочные позиции в ремесленном производстве. Большинство питейных заведений принадлежало грекам.

Значительную часть города занимали кварталы армян. Они составляли вторую по численности общину нетурецкого населения столицы. После превращения Истанбула в крупный перевалочный пункт армяне стали активно участвовать в международной торговле в качестве посредников. Со временем они заняли важное место в банковском деле. Весьма заметную роль играли армяне и в ремесленном производстве Истанбула.

Третье место принадлежало евреям. Вначале они занимали десяток кварталов у Золотого Рога, а затем стали селиться в ряде других районов старого города. Появились еврейские кварталы и на северном берегу бухты. Евреи традиционно участвовали в посреднических операциях международной торговли, играли важную роль в банковском деле.

Кроме того, в Истанбуле было немало арабов, преимущественно выходцев из Египта и Сирии, здесь жили албанцы, в большинстве своем мусульмане, сербы, валахи, грузины, абхазцы, персы, цыгане… В столице Османской империи можно было встретить представителей практически всех народов Средиземноморья и Ближнего Востока. Еще более пестрой картину турецкой столицы делала колония европейцев – итальянцев, французов, голландцев и англичан, занимавшихся торговлей, врачебной или аптекарской практикой. В Истанбуле их обычно именовали «франками», объединяя под этим названием выходцев из разных стран Западной Европы.

Кроме постоянных жителей Истанбула, которые не были турками, в нем постоянно присутствовало большое количество приезжих иноземцев, в основном негоциантов. И как раз один из них удостоился чести отдохнуть вместе с уважаемым семейством Маврокордато на берегу Кягытхане.

Это был торговый представитель австрийской «Восточной Торговой Компании» из Белграда. Звали его Младен Анастасиевич. Он происходил из богатой сербской семьи, был молод, в Истанбул приехал впервые, турецкий язык знал неважно, и Кульчицкому временами приходилось выступать не только в роли повара, но и в качестве переводчика. Особенно когда дело касалось торговых вопросов.

– …Удивительно вкусно! – восхищался Младен Анастасиевич горячим люля-кебабом, который Юрек подал на большом керамическом блюде, устеленном виноградными листьями; в качестве соуса Кульчицкий поставил пиалу со сгущенным гранатовым соком. – Непременно попрошу у вас рецепт! Надеюсь, это не тайна?

– От хорошего человека, тем более – единоверца, у меня нет тайн, – вежливо отвечал Маврокордато.

Юрек едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Кульчицкий уже достаточно хорошо изучил Александра Маврокордато, поэтому знал, что тот даже на исповеди врет. Конечно, в этом был свой резон; никто не мог дать гарантию, что священник не нарушит тайну исповеди и не передаст слова Маврокордато его соперникам на торговом поприще, а еще хуже – тайной службе султана. Такие случаи были редкими, но все же…