У этого невозможного человека оставалось желание шутить! Мне не оставалось ничего иного, как последовать его примеру.

– Из всех ваших каламбуров мне серебро всего дороже! – засмеялся я саркастически.

– Кажется, у меня появилась новая идея, – не замедлил отозваться из угла профессор.

– Опять идея? – меня словно пчела ужалила. – Только чур, не брать из павловского дома ничего!

– Что вы так пугаетесь, Буревестник? А ещё фронтовик, – покачал головой Александр Степанович.

Он привстал со своего места и принялся расхаживать взад и вперёд.

– Я не пугаюсь, а просто ума не приложу, что мы теперь скажем Ивану Петровичу, – заметил я.

– Не отпечатки пальцев бандитов, а самого пропавшего следует искать. Моя идея звучит так: «Собака Павлова».

– Знаменитую собачку украдём?

– Ну, разумеется.

– Увольте меня от ваших идей! Не согласен!

– Помилуйте, кто лучше павловского Цербера знает своего хозяина? Цербер – прекрасный пёс, и он в два счёта наведёт нас на след похищенного академика.

С этими словами Попов прекратил ходить взад-вперёд и снова уселся в кресло. Признаюсь, вздох облегчения вырвался в ту секунду из моей груди. Всё гениальное просто. Не знаю, почему мне самому не пришла в голову эта спасительная идея?

Итак, мы направились к дому нашего соседа во второй раз за этот день. Собака, пролаявшая всю ночь без остатку, теперь молчала и даже не скулила.

Когда мы подошли к грозному Церберу, тот лежал возле будки, прикованный цепью в самом скорбном положении, и лишь однажды жалобно вильнул хвостом при нашем появлении.

– Видите, что делает голод с животными? Волкодавов он превращает в ручных пуделей, – заметил Александр Степанович.

– Может, у него желудочный сок кончился? – сделал я осторожное научное предположение.

Дело в том, что с трудами Павлова я, разумеется, был ознакомлен. И знаю его книжку «Лекции о работе главных пищеварительных желез» про рефлексы у собак, как свою собственную. Мы напоили Цербера из мисочки и добыли ему небольшой кусок мяса. Цербер поел и немного оживился. Однако, и я, и мой друг были уверены, что с таким слабым животным невозможно долго идти по следу похитителей. Следовало приводить павловского пса в чувство и ждать, пока он восстановит силы. А потеря времени была для несчастного академика сейчас, быть может, смертельно опасна! Но что же делать, из-за неудачного эксперимента с вилками и полученных опытным путём артефактов мы слишком долго провозились в доме и не подумали о решении, лежащем на поверхности. Я дописываю эти строки и наблюдаю за профессором, который в эту минуту пытается поставить Цербера на ноги. Тот ни в какую не хочет.

Слава Богу, Цербер пришёл в себя. Теперь нельзя терять ни единой секунды. Мы сняли с грозного сторожа цепь. Я нашёл в сарае у Павлова старый ошейник, а Попов принёс из дому моток электрических кабелей. Общими усилиями кое-как нам удалось смастерить поводок. Теперь пора отправляться в путь.

С собой мы взяли стоптанную домашнюю туфлю академика, дабы время от времени напоминать псу запах хозяина. Цербер, на наше счастье, сразу взял след, и мы рванулись за ним. Я очень опасаюсь за здоровье моего друга, но Попов утверждает, что быстрая прогулка ему полезна. Лишь бы пёс не гнал, что есть мочи. Сейчас я пишу, сидя на пенёчке. Мы сделали небольшой привал. Вокруг поют соловьи, и настроение самое весеннее.

Цербер рвался с поводка и бежал всё быстрее с громким лаем. Мы еле поспевали за ним. Тропинка извивалась и становилась уже и уже.

– Как далеко они бедолагу утащили? – проронил я.