– Во сколько была рвота?

– В час ночи.

– А, так это уже другой день. Слава Богу! Грех, если в этот день до полуночи. Все нормально, выливайте ее.

Через сорок часов после причастия бабка умерла. Наш добрый знакомый, Анатолий, сразу приехал и сделал мерку. Ко дню похорон гроб был готов. Муж сотрудницы заказал автобус и помог с овощами. Сестра Нины Марковны помогла с памятником и его установкой.

Роддом словно ждал команды. И друзья и «враги», равнодушные и неравнодушные нанесли столько денег, что после поминок еще осталось снеди «двенадцать полных коробов». Дальше это поветрие пошло по центральному рынку. И продавцы мяса отдавали самые лучшие куски за бесценок. Причем уступать их никто не просил. Завидев черные косынки, они твердили одну и ту же фразу.

– Надо значит надо.

Повариха Екатерина, которая тоже готовила на поминках бесплатно, удивилась.

– Мы хорошо скупились. Нам все уступали и отдавали за полцены самое лучшее. Я никогда такого не видела, хотя скупалась на поминки десятки раз!

На отпевании я столкнулся лицом к лицу с человеком, который навсегда войдет в мою жизнь и будет моим первым настоящим духовником тринадцать лет.

Вернувшись в Колобово, к моему удивлению получил материальную помощь. Она была равна сумме моего долга. Так Господь хоронил мою бабку, но и это еще не все.

Прошло пятнадцать лет. По благословению духовника я перешел на другой приход. В том году день ее смерти пришелся на понедельник. Пришел утром заказать панихиду, литургии в храме не было.

– Вера, напишите панихиду, – говорю женщине в свечном.

– Олег, ты где вчера был? Священник же на весь храм объявил, панихиды в понедельник не будет, владыка вызвал в Донецк.

Стою как убитый, не знаю, что сказать.

– Давай я позвоню своим в Никольскую церковь, там через десять минут начнется панихида.

– Нет, это не то. Меня там нет. И куда это теперь? – достаю из пакета свежую икру.

– Давай сюда, мы ее сами помянем.

– Лучше строителям. Бабка после заключения на мариупольских стройках работала, – возражаю Вере Васильевне.

Она еще уговаривала меня заказать поминание в другом храме, но я окончательно расстроился.

– Бог не принял моей милостыни, не принял, – только и твердил, уходя из церкви.

Возвращаюсь домой по улице. Помянул, называется. Вдруг слышу и чувствую, Господь коротко приказывает.

– Облачение, – и встает с престола.

Я уже входил в дом, как Сам Господь наш Иисус Христос, «иерей вовек по чину Мельхиседекову» (Пс. 109: 4) начал служить панихиду по рабе Божьей Зинаиде. Разогрев завтрак и заварив чай, ел, сидел и слушал, как Господь заканчивает панихиду по полному чину. Это состояние тихо звучащей над головой службы «со властью» не передать словами. От ужаса не знал куда деться. Почему-то достал семейный альбом и посмотрел на бабку.

Ее глаза выражали точно такой же ужас.

– Бог! – только и произнесла она.

Не прошло и двух недель после возвращения с похорон, как мой духовник отец Варфоломей (Коновалов) на отпусте12 сказал, чтобы я подождал его в библиотеке. Минут через десять входит Варфоломей и молча закрывает за собой дверь на ключ. Садится за круглый стол и вынимает из своего зашарпанного дипломата две книжки и кладет их передо мной. Беру в руки. Двухтомник «Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале» генерала Дитерихса Михаила Константиновича, автора Тобольского прорыва (1919), последней успешной наступательной операции белых в Сибири.

Книги, это чувствуется, далеко не простые. Издан сей опус в Женеве, 1956 год. Суперобложка. Эмиграция. «Э, да это книжечки покойного митрополита Никодима (Ротова). Того самого, который представился в приемной Папы Римского. О чем долго скарбезничали московские батюшки, называя Никодима экуменистом и отступником», – подумалось при виде двухтомника. Но вслух не слова. Я не понимал, зачем, или правильнее, к чему, эта эмигрантская монография, да еще бесстыдно спертая у следователя Соколова?