В кафе стояла такая невыносимая тишина, что слышно было тиканье часов, висящих в подсобной комнатке. Казалось, все посетители ждут, что же сейчас ответит Марина, как она себя поведет. Марина готова была провалиться сквозь землю, потому что она не знала, что делать, что сказать Раймону. Все слова застряли у нее где-то глубоко и никак не хотели вырываться наружу. Вчера она бы все ему высказала в порыве гнева. Но вчера он даже не подумал догнать ее. Он пришел сегодня, чтобы выставить ее на посмешище… Раймон поднялся и, протянув ей белую розу с отпечатком губной помады, сказал:

– Я не мог оставить ваш поцелуй там, на Пляс Пигаль.

– Почему же вы не догнали меня вчера? – спросила Марина.

– Я дал вам время остыть, – ответил он, глядя ей в глаза.

– Вот как? Значит…

– Значит, я буду ждать вас вечером на том же месте, мадмуазель, – Рймон поклонился и вышел. А Марина осталась в своем кафе с белой розой в руках…

Раймон уже сидел на скамейке, когда подошла Марина. Она села рядом с ним и, глядя куда-то в сторону, скороговоркой выпалила:

– Только, пожалуйста, ничего не воображайте. Я могла бы пройти мимо. Но это было бы смешно, поэтому я решила подойти к вам…

– Ваш взгляд напоминает взгляд разъяренной львицы, готовой растерзать свою жертву, – проговорил Раймон. – Вы злитесь, не понимая того, что уже влюблены.

– Это уж слишком! Вы… – Марина хотела встать и уйти, но Раймон крепко сжал ее руку, сказал:

– Она родилась на улице Бельвиль под фонарем против дома семьдесят два. Да и где еще могла появиться на свет дочь уличного артиста? Роды принимал полицейский и случайные прохожие…

Марина невольно перевела взгляд туда, куда смотрел Раймон. Ей представилось, что в темном переулочке лежит на земле маленькая женщина, над которой склонился огромный полицейский. Почему-то Марина подумала, что мосье Поль мог бы сыграть роль полицейского, который присутствовал при рождении ребенка. Эта мысль развеселила Марину. Она даже забыла, что минуту назад злилась на Раймона, что хотела уйти прочь.

– Мы назовем малышку Эдит. С таким именем она не останется незамеченной, – звучал голос Раймона. А Марине казалось, что она видит картинки далекого прошлого, слышит голоса людей, которые были непосредственными участниками тех далеких событий.

Мать отдала девочку своим родителям. А у них были особые взгляды на воспитание младенцев. Они считали, что красное вино просто необходимо добавлять в молоко, чтобы девочка выросла крепкой и здоровой. Они никогда не мыли малышку, считая, что «всякая зараза» боится грязи. Бабушка с дедушкой так любили девочку, что даже не заметили ее слепоты.

– Не может быть! – вскрикнула Марина и сжала руку Раймона. Он посмотрел в ее испуганные глаза, улыбнулся.

– Да-да, Эдит поначалу практически ничего не видела. Чудо спасло малышку, поэтому вера в чудеса сопровождала ее всю жизнь. Отец Эдит – Луи Гассьон, вернувшись с первой мировой войны, немедленно забрал дочку и отвез ее к своей матери в очень теплое место… Вы знаете куда?

– Нет, – честно призналась Марина.

– Ну, я думаю, что об этом знают все в Париже.

– Раймон, не томите, я этого факта из биографии Эдит не знаю.

– Вы весьма любопытны.

– Не любопытнее вас, – парировала Марина. – Разве не любопытство заставило вас все так подробно узнавать про Пиаф?

– Сдаюсь, – Раймон рассмеялся. – Вы весьма агрессивная мадмуазель. Чуть что, сразу выпускаете коготки. – Марина попыталась встать, но Раймон удержал ее. – Отец отвез Эдит в публичный дом…

– Чтоо-о-оо?

– Все очень просто, – пояснил Раймон. – Мать Луи Гассьона содержала бордель. Малышку Эдит полюбили все девушки. Ее отмыли, накормили, одели, подарили ей кучу игрушек и кукол. Но никакие лекарства не могли вернуть девочке зрение.