В отличие от девок, парни были в болоньевых куртках и без головных уборов. Я узнала Димку, Федю и Интеллигента. Кое-кто из них посматривал на меня с улыбкой. Встретившись взглядом с Синеглазым, я тоже улыбнулась, но он почему-то поспешно опустил голову. В этот момент от группы девчонок отделилась одна особа и направилась прямо ко мне. Остановившись напротив порога, она задрала вверх голову и открыла рот. При этом я мобилизовала всю свою силу воли, чтобы удержаться от смеха. Представьте себе, что к вам подходит чучело в болтающейся на одной пуговице фуфайке, закутанное до самых глаз в шерстяной платок так, что один нос торчит, и произносит тоном посла иностранной державы на приёме у английской королевы:

– Очень сожалеем, что разбудили Вас, но мы не могли не доставить Вам удовольствие совершить с нами прогулку в лес за грибами!

Стараясь не смотреть на Алёнку, я потянулась и сказала:

– Нашла время тирады толкать в такое прекрасное утро!

После чего сбежала вниз по ступеням, увлекая за собой остальных в направлении околицы. Между тем взошло солнце и запели птицы, обещая чудесный день. Включив магнитофон, я с удовольствием поглядывала по сторонам. Вскоре девки догнали меня, парни же двигались где-то сзади. Некоторое время мы молчали. Как вдруг одна из девчонок, пошушукавшись с подружками, заявила:

– Ты легко одета!

Я пожала плечами. Но они, словно сговорившись, стал наперебой проявлять обо мне истинно материнскую заботу:

– Ещё роса не сошла! Заболеешь!

В ответ я жизнерадостно процитировала детский стишок:

Встану утром на рассвете,

Пока птицы спят и дети.

Воды из родника напьюсь,

Росой прохладною умоюсь

И полотенцем разотрусь!

Однако девки не отставали:

– Неужели ты не боишься простудиться?

– Закаляюсь! – ещё жизнерадостнее воскликнула я.

К счастью, в это время мы миновали околицу и подошли к большому оврагу, за которым начинался лес. Остановившись на краю крутого склона, я посмотрела вниз, где на дне пробивал себе русло маленький ручеёк. Когда-то через овраг положили настил из четырёх брёвен, но со временем те, что посредине, прогнулись и теперь, судя по заросшей тропинке, местные жители предпочитали добираться до леса через другой конец деревни.

Хотя обойти овраг было никак невозможно, мне не хотелось возвращаться назад. Деревенские же с любопытством ждали, что я предприму. Никто из них не выразил желания первым испытать судьбу, так как в этот ранний час брёвна ещё были влажные от росы и довольно скользкие на вид. Тогда, не оборачиваясь, я протянула назад руку и сказала:

– Ведро!

Кто-то из деревенских, кажется, Алёнка, протянул мне требуемый предмет. Прикинув его на вес, я определила, что моё ведро было тяжелее и, вынув из него магнитофон в кожаном футляре, повесила его на ремне через плечо. Затем, держа по ведру в каждой руке, осторожно ступила на край ближайшего бревна, предварительно испробовав его на устойчивость. До середины мне удалось добраться без помех, но тут я случайно бросила взгляд вниз и оставшееся расстояние уже преодолела почти бегом. С облегчением ощутив под ногами твёрдую почву, я обернулась назад: теперь мы с деревенскими поменялись ролями.

Когда пауза стала затягиваться, от них отделился Синеглазый и, не вынимая рук из карманов, неспешно зашагал по бревну. При этом он смотрел на меня и улыбался. Вдруг из толпы вынырнула Зинка. Подражая мне, она отобрала у кого-то ведро и двинулась следом за своим парнем. Почувствовав, что на бревне ещё кто-то есть, Синеглазый обернулся. Можно было предположить, что он по-джентельменски бросится к Зинке на помощь. Но не тут-то было! При виде своей подружки парень едва не свалился с бревна и, с трудом удержав равновесие, ринулся прочь от неё. Через несколько секунду он уже стоял возле меня. Тем временем Зинка добралась до роковой середины. Но, увидев, что осталась одна, она внезапно испугалась и огласила окрестности душераздирающим воплем: