P.S.

Пишу ночью да в электричке до Риги. Сильно занята на работе. Напиши, пожалуйста, о своей работе. Спокойной ночи тебе, Игорь!»

Прочитав письмо, Лебедев заволновался ещё больше. Он купил новый конверт, пару листов бумаги и тут же сел писать ответное письмо. Письмо не получалось. Перед глазами стали выплывать одна картинка за другой. И везде перед его носом проходила гордая и безжалостно независимая, капризная девчонка, как будто её привезли сюда на Землю, чтобы проинспектировать работающих вокруг людей. И эта девчонка в своём личном послании соглашается на то, чтобы он жёг её письма?!! Что-то невероятное!

Лебедев снова прочитал полученное письмо. Ошибок не было в его мнениях. Марго отдавала себя в его руки и вручала ему свою судьбу. Совершенно невероятно! Лебедев не смог сразу написать ответ. Ему необходимо было подумать.

«Без сомнений, нужно ответить ласково, ― размышлял Игорь Александрович. ― В жизни этой капризули произошли серьёзные изменения, чтобы она смогла написать ему такое письмо. Надо ей ответить ласково… и успокоить».

Лебедев сложил письмо и спрятал его в портфель. Ему действительно нужно было подумать перед ответным посланием.

Догорали последние дни августа, и в жарком городе заметно прибавилось народу. Возвращались отпускники. Семья Лебедевых, состоящая пока из трёх человек, намеревалась ехать в отпуск к своему дяде Косте, проживающему в Феодосии. Они уже неоднократно отдыхали в этом городе, помогая по хозяйству старому человеку. Но жене Лебедева, Ирине, это место не нравилось. Она жаловалась на грязные пляжи, на грязное море и на хитрых жителей этого приморского городка. Но всё равно – поехали в Феодосию, к дяде Косте.

Старый фронтовик, Константин Иванович, любой разговор с ним, в конце концов, переводил на воспоминания о прошедшей войне, которую он закончил в Берлине. Всю войну Константин Иванович занимался разминированием дорог, мостов и объектов и, как он любил повторять, в полку на него все молились. Осторожность, осмотрительность и чётко мыслящий мозг помогали бойцу выжить в плохих и даже очень плохих обстоятельствах фронта.

Лебедев уважал своего дядьку и иногда они подолгу засиживались на лавочке возле сарая, обсуждая известные обстоятельства прошедшей войны и споря о будущем развитии страны и, непременно, заканчивали споры размышлениями о необходимых улучшениях города Феодосии.

В один из таких вечеров племянник спросил дядю, знает ли он такой город в Латвии, который называется Огре?

─ Нет, туда мы не заходили, ─ как бы с сожалением отвечал Константин Иванович. ─ Некогда было, ─ заметил он с усмешкой. ─ Но нам на политинформации офицер говорил, что латыши всех своих евреев расстреляли собственными руками. Прямо так и говорили, что всех евреев, подчистую, латыши расстреляли сами. И многое другое говорили, про какие-то соборы, про янтарь, но я уже забыл многое.

─ А зачем тебе этот город-то в Латвии? Тебя туда работать зовут что ли? ─ дядя Кости пристально смотрел в ночное небо с удивительно яркими звёздами. ─ Там тебе работать не дадут. Говорят, что эти латыши очень вредные люди… только для себя всё хотят…

─ Нет, не зовут. Просто письмо получил от своей однокурсницы. Замуж туда вышла, работает детским врачом… как-то устроилась…

─ Ну, женщинам, может быть, и легче там, когда замужем. Пойдём-ка спать. Поздно уже. Завтра надо будет забор подправить вон там в углу за туалетом.

Но счастливому отдыху не суждено было состояться. Утром принесли срочную телеграмму. Адресована она была Суворову Константину Ивановичу для Лебедева И.А. В телеграмме были две строчки: