Муженёк мой так и не показался ни разу, не извинился. Я уже хожу с прямой спиной, но бок иногда всё же сильно побаливает. Резких движений не делаю и хожу плавно, как лебёдушка. Жить, конечно, можно… если сильно захотеть… Но крепимся понемногу. Специализация отвлекает от плохих и грустных мыслей. Но всё равно мысли о тебе не дают мне покоя.

С моим супругом кареоким
Меня не радует житьё…
Я нажилась… и получила
(С красивым, стройным и высоким)
И заработала своё…
Коль голова его ума
Полна, как нищего сума,
Я не виновна. И врачи
Таких не думают лечить…
И тут хоть плачь и хоть кричи,
А не поможет… Так молчи,
И знай, что каждому одно
На свете счастие дано.
Так где же? Где же? Где оно?!
Смотрю аж десять лет в окно…
А за окном… темным-темно…
Пока, Игорёк ты мой небесный!
В порывах страсти и тоски
Я новый день съедаю пресным,
А соль беру из слёз своих.

Целую! Целую! Целую! И не отговаривай меня…»


Лебедев закрыл глаза и опустил голову. Постороннему наблюдателю могло показаться, что у этого молодого, сильного и красивого человека произошла неожиданная трагедия, которая сразу сделала его слабым и беспомощным. Встряхнув временное оцепенение, Лебедев осторожно открыл третий конверт.


«Игорь, милый! Ты пишешь, что у тебя уже появились седые пряди волос и тебе уже нельзя считать себя молодым. Брось эти дурные мысли!! Не смей!!!

Ах, Игорь! милый мой, родной! Не верю, что ты с сединой!
Ты просто пошутил со мной. Всегда ты в памяти моей,
Как тот мальчишка детских дней…
Мне как-то странно представлять, как буду нежно целовать,
Ласкать твою седую прядь… И гладить (после той тоски)
посеребрённые виски… И серебро твоих волос
Мне будет дорого до слёз!..

Дорогой мой Игорёчек! Отвлекись от невесёлых мыслей. Для твоего отвлечения расскажу тебе о нашей специализации.

Нас уже начали обучать управлять РАФиком. Говорят, что «на всякий случай». Вдруг что-нибудь случится. А что конкретно может случиться – не говорят. Я понемногу тупею, дурею на этой специализации. Мы в институте уже на четвёртом курсе знали всё досконально, почти наизусть. Единственно, чего не было, так это курсов шоферов-любителей. Из нас врачей готовили, а не извозчиков. Вот так, в своей новой тупости я сообразила, наконец, что все врачи являются военнообязанными. Весело было. Начинаю понимать, что когда наступит «в случае чего», то мы будем первыми, как комсомольцы первых пятилеток.

Вчера был новый «трюк» – нас начали обучать пересадкам кожи. Не знаю, зачем нам эта премудрость, но было интересно. Я с полным вниманием слушала каждое слово… хотя уверена, что это мне никогда не пригодится. Я же детский терапевт, а не хирург.

У нас с тобой много нового: у тебя – новая лаборатория, а у меня – новая и совершенно необычная специализация.

Ну, до свидания, мой старичочек! До свидания, дорогой Игорь! Не болей и не надорвись со своей лабораторией. Нам ещё нужно встретиться. Твоя слишком и даже непозволительно умная Марго».


P.S. Что за время такое? Война в Южном Вьетнаме, потом в Северном Вьетнаме, потом гражданские войны в Лаосе и Камбодже… Столкновение СССР и США в Индокитае. США массированно бомбардируют Северный Вьетнам. Американцы ищут северовьетнамцев и уничтожают их. И никто не вмешивается в такую всемирную бойню со смертельным исходом. И в эти времена мы живём. Ничего меня не радует. Не радует!! Я за мир во всё-ё-ём мире».


Лебедев аккуратно сложил прочитанные письма в карман, огляделся по сторонам, как будто боялся слежки за собой… На сегодняшний день для него уже хватило эмоций. Было как-то тяжело, не по себе… и он почему-то почувствовал себя виноватым. Оставшиеся два письма он решил прочитать на работе… однако тут же передумал и резко вскрыл четвёртый конверт.