В ассортименте было несколько видов, и на вопрос о его предпочтениях гость ответил, что пьет только «чистенькую».

Митя почему-то обрадовался и сказал «правильно», хотя сам до этого употреблял с перцем.

Гость, благодарно кивнув, взял налитую рюмку и против своего чопорного и строгого вида поднес, чтобы чокнуться.

Это совсем расположило, как и рука – сильная, с длинными пальцами – вместе что-то аристократическое и мужицкое.

Рыба хорошая – семга, севрюга полукопченая, гость показал рукой, что достаточно, и не поторопился закусывать.

Непонятно откуда мелькнула мысль, что гость может быть иностранец, и тотчас человек произнес:

– Прибыл к вам ненадолго из заграницы.

– Вы из старой эмиграции, или я ошибаюсь?

– Да, можно сказать даже – из очень старой.

– И давно у нас не были?

Гость что-то в памяти взвесил.

– Порядочно уже.

– А живете сейчас?

– О, в разных странах. Приходится ездить по свету.

И опять на мысль о его занятиях тотчас ответил:

– Я специалист по древним культурам, рукописным историческим памятникам, прежде всего.

– Очень интересно. Тогда позвольте спросить о готовящемся сейчас на Западе издании…

– Евангелия от Иуды? – опередил гость.

– Как вы догадались?

– Многие сейчас интересуются, очень многие.

– Не фальшивка?

– Помилуйте, как может быть не фальшивкой нечто исходящее от каинитов – разумеется, их собственная фабрикация.

– Помню только, что это секта гностическая первых веков. Вы их как-то совсем отрицательно охарактеризовали.

– Да и не за что похвалить – все с ног на голову переворачивали. Каин у них, видите ли, относился к разряду сверхпосвященных, Содом и Гоморра чуть ли не сосредоточие благодетели.

– А предатель Иуда зачем им понадобился?

Гость чуть подумал перед ответом.

– Не сам Иуда, нет. Просто Ему очень противились, – ударение ясно показало, о ком именно речь. – Только почему вы назвали Иуду предателем?

Странно прозвучавший вопрос озадачил.

Дмитрий взялся рукой за бутылку, чувствуя, что гость совсем не против «продолжить».

– Ну а как же его еще называть? Собственно, имя давно нарицательное.

– Нарицательное, – сильная рука взяла рюмку, и они снова чокнулись.

Гость выпил и опять не обратил внимания на тарелку, но заметив сожалеющий взгляд угощающего хозяина, взял вилку и скушал кусочек севрюги.

– Весьма приличного качества, – похвалил он, – астраханская, браконьерского происхождения. – И коснулся салфеткою губ. – Нарицательное имя, вы правы. Нарицать человечество очень хорошо научилось, а вот следить за собой – не очень.

Он поразмыслил немного, окунувшись ушедшим зрением внутрь. Совсем глубоко…

– Иуда ничего не писал. Ведь и времени у него для этого не было, – голова уверенно очень качнулась, – абсолютно не было времени.

– Вам, однако, не понравилось почему-то, что я назвал Иуду предателем, хотя слова эти вовсе не оригинальны.

Лицо собеседника отразило слегка, что ему действительно не понравилось.

– Я бы сказал, это несколько неделикатно в отношении того, кто потом наложил на себя руки.

Митя подумал, что если честно – смерть Иуды всегда выпадала для него из общего евангелического контекста, и умный собеседник, пожалуй что, правильно указал на упущенный оттенок в религиозной истории.

– Вот, – подтверждая его мысль, проговорил тот, – это, во-первых. А во-вторых, предательство, Дмитрий Игоревич, очень не простое понятие. Вам, как хорошо образованному гуманитарию, не приходила мысль рассмотреть его в категории самого языка.

– Этимологически, вы имеете в виду? Ну, пре-дать, приставка здесь, конечно, несет переходящую смысловую нагрузку. Передать нечто?

– Именно, и в других языках структура слова такая же. Хотя в некоторых предательство выражается другим нашим выраженьем – «измена». Но тоже, как видите, «из» и «мена» – выход из установленного менового процесса.