– Пацаны, это чей?

– Ничей, – отвечают пацаны, – давай, мы его себе возьмём.

– Эх вы, шалопаи! – говорит им тогда в сердцах дежурный. – Это же, наверное, предыдущая смена забыла. Своих же товарищей обобрать хотите, – и кладёт прибор в стол, в верхний ящик.

Долго ли, коротко ли, а только через три часа выходит Николай со свидания. День уже клонится к закату, в столовой вовсю бачки к ужину расставляют, в кресле на вахте другой офицер сидит.

Прошёл Николай к себе в отряд, оставил там мешок с передачей, и снова бегом на вахту.

– Это что ж такое делается? – кричит он новому дежурному. – Это почему же такой беспредел в моём отношении допускают? Да я, может, прокурору пожалуюсь.

– Что такое, Николай? – спрашивает дежурный, который не далее как позавчера у него в парикмахерской стригся. – Кто посмел? Веди его сюда, мы ему живо рога обломаем.

– Ну вот, Валентиныч, я к тебе всерьёз, а ты шутки шутишь. А ведь дело-то нехорошее. Дневная смена, пока я на свиданке был, кипятильник у меня из тумбочки забрала!

– Самодельный? – с усмешкой уточняет дежурный.

– Заводской! Гадом буду, заводской! – заверяет его Николай.

– Странно, странно, – говорит дежурный, выдвигает верхний ящик стола и видит лежащий там кипятильник. – Уж не этот ли?

– Этот, этот, – как дитё, радуется Николай и горячо благодарит доверчивого Валентиныча. В уме он уже давно просчитал, что следующая встреча двух сегодняшних смен состоится только через четверо суток, и возможность разоблачения крайне низка.

В отряде хитрый парикмахер достаёт из мешка пакет с печеньем, наливает в самодельную литровую кружку воды и ставит её на стол в комнате приёма пищи. Душа его поёт, новая вещица радует глаз. Пока он стоит у окна в ожидании чая, в комнату заходит здоровенный верзила по кличке Карасик – человек грубый и неуравновешенный. Он смотрит на новый кипятильник Николая и неожиданно начинает шевелить ушами от возмущения.

– Это что же такое? – вопит он на весь отряд. – Это как же прикажете понимать? – и выдёргивает кипятильник из розетки.

Мгновенно вокруг собирается толпа. Николай смутно догадывается, что чаепитие придётся отложить.

– Ты что, белены объелся, – пытается урезонить он распоясавшегося хулигана, но Карасик от этого только свирепеет.

– Я думал, его на вчерашнем обыске отмели, жалобу прокурору хотел написать, а он, оказывается, эвон где!

Николай зеленеет, словно ночник над входом в спальную секцию, и лихорадочно озирается в поисках выхода. Но выхода нет. Десятки горящих глаз устремлены на него, а на языках так и вертится нехорошее слово «крыса».

Что делать? Может быть, рассказать всё, как есть? Но нет, все решат, что он сочиняет небылицы, спасая себя от справедливого возмездия. Николай хватается за последнюю соломинку.

– Да брось ты заливать, мало ли в зоне похожих кипятильников!

И тогда Карасик торжествующе показывает всем присутствующим два косых крестика и точку на пластмассовой части прибора – отметки, сделанные им специально на такой случай.

В этот момент в душную атмосферу помещения проникает лёгкий ветерок снаружи и колышет створки открытого настежь окна. Николай воспринимает это как сигнал свыше, спрыгивает вниз, благо отряд расположен на первом этаже, и быстро бежит в направлении вахты, где и проводит ближайшие два часа, пока страсти не утихают. За это время истинная картина происшествия восстанавливается во всей своей первозданной красе, и грубиян Карасик нехотя снимает с Николая все претензии.

Вот такие события, дорогие сограждане, бушуют порой на просторах наших исправительных учреждений, оставляя далеко за флагом жалкие выдумки мастеров отечественного детектива.