Родители мамы

Бабушка моя, Мира Моисеевна Казакевич, родилась в Белоруссии в деревне Костюковичи. В семье было девять детей, трое умерли от тифа. Моя бабушка 1911 года рождения, самая младшая.

У ее семьи был хороший дом, хозяйство, жили безбедно. Многие их родственники после революции, уехали в Америку.

Ее мама Хася из рода Ломоносовых – властная, даже жестокая женщина, не давала детям закончить школу. Моя бабушка очень хотела учиться, но ей дали ей закончить только три класса. Она была озорная, способная к учебе, играла на балалайке.

В 18 лет бабушка вышла замуж за Абрама Михайловича Шпринца. Дедушка 1909 года. Семья у него была бедная, кроме него еще брат и сестра.

У бабушки с дедушкой было у них трое детей – сын и две дочери. Мой любимый дядя Шура был самым старшим, 1932 года, средняя дочка – тетя Эмма, 1936 года, а самая младшая – моя мама, Рая, 1939 года. Мама моя родилась в тот день, когда дедушку призвали на войну с Польшей. Когда бабушка узнала об этой вести в роддоме, она кричала: «Не хочу этого ребенка!» Это был шок.

Когда в 1941 году немцы пришли в их маленький городок, бабушке было 30 лет. Дедушку сразу призвали на фронт. А она как-то сразу почувствовала, что надо уходить, интуиция подсказала, что нельзя оставаться с немцами в одном городе. Она начала уговаривать сестер с детьми. Да к ним еще на лето приехала ее двоюродная сестра Рая с годовалым cыном.

Родители уезжать отказались категорически. Дедушка говорил, что в Первую мировую войну он был в плену у немцев, что это культурный народ и они ничего им не сделают. Так думал не только он, много евреев осталось, конечно, никто не хотел бросать свое хозяйство. Была и еще причина, мистическая: бабушка верила своим снам, а ей приснилось, что кто-то ей сообщил о гибели ее сына Яши, она говорила что ей незачем больше жить, что если суждено, она умрет в Студенце.

Позже к дедушке приходили партизаны, говорили, что в соcеднем районе убивают евреев, звали деда с собой. Не пошли.

Всю семью бабушки в 1944-м расстреляли. Об этом она узнала уже после войны и позже поехала на то место на родину, где ей очевидцы рассказали, как расстреливали ее семью. Детей на глазах у родителей кидали в ямы. После этой поездки она приехала вся больная.

В нашем доме хранится «Книга памяти», изданная в 90-хгодах в Белоруссии, в которой рассказано все о расстреле семьи Казакевич. Их расстреляли в последнюю очередь, так как папа бабушки был кузнец и подковывал немцем лошадей.

Папа узнал об этой книге и заказал ее в посольстве Белоруссии, нам ее привезли поездом через официальных лиц. Основана книга на рассказах очевидцев, тех, кто смог спастись. А деревню сожгли.

В августе 1941-го бабушка с детьми двинулись из Студенцов. Уходили вместе с семьей директора школы Аренкова Исаака Абрамовича – его женой Рахилью Наумовной и дочерьми Евой и Бертой, совместно купив лошадь. Аренков знал дороги и направления, куда еще не дошли немцы, а Мира знала, что ее муж в Курске служит. Кажется, он служил в медицинской части на хозяйственной работе.

С ними были Раиса Львовна Ломоносова с годовалым сыном Аликом Казакевичем. От верной гибели их спасла моя бабушка. Москвичей никто не брал, бабушка выкинула свои вещи и посадила их.

Знаю по рассказам бабушки, что они с беженцами прошли всю Россию, даже в Сибири побывали, но добраться они хотели к сестре Фане, в Москву. В каждом месте, где селились беженцы, надо кормить детей, бабушка бралась за любую работу. Во время бомбежек она накрывала детей телом – если погибнуть, то всем, если выжить, то всем.

Мой дядя Алик, переслал мне вот такой документ, сохранившийся у него. Привожу тут его письмо полностью.