Я схватила со стола трубку и быстро перелистав контакты нашла нужный номер. Только бы бывший, второй по счету муж моей любвеобильной мамочки оказался сейчас на месте!

– Алло, – донесся до меня знакомый голос и я чуть не разрыдалась от радости, – я Вас слушаю.

– Это я, дядь Петь.

– Марго? Что – то случилось? С мамой?

– Нет, – поспешила я успокоить бывшего родственника, – с ней все в полном порядке, не переживай.

– Рад тебя слышать, деточка. Ты звонишь просто так или по делу?

– По делу, дядь Петь и у меня всего две минуты.

– Говори.

– Я в полиции, дядь Петь, и меня, кажется, обвиняют в убийстве которого я не совершала, – нервы мои сдали и я разрыдалась, – помоги мне, а?

– Конечно, Марго, я скоро буду, успокойся. Адрес назови.

Я быстро продиктовала свои координаты и отключив телефон положила его на место:

– Он скоро приедет, можно я его здесь подожду?

– Не положено.

Следователь еще раз внимательно посмотрел на меня и дал приказание двоим другим увести меня в камеру.

Я, конечно, не раз слышала о нечеловеческих условиях пребывания в казематах МВД, но то, что я увидела превзошло все мои, даже самые страшные ожидания. В крохотной комнатенке без окон располагалось шесть коек, застеленных каким – то рваньем непонятного цвета. Пять из них были заняты, а на шестой предстояло расположиться мне, поскольку даже намека на стул или скамейку здесь не было. Я робко прошла к своему месту и опустив зад на жалобно скрипнувшую подо мной железную койку приготовилась к самому худшему.

– По какой статье? – вдруг спросила одна из дам, и я осознав что вопрос обращен ко мне ощутила пробежавший по спине холодок.

– Не знаю, – честно призналась я и посмотрела на товарку, – я плохо в этом разбираюсь.

– Ну, а обвиняют в чем?

– В убийстве, по – моему.

– Да, девочка, – женщина поднялась со своего ложа и пройдя в угол комнаты налила в железную кружку воды из грязного чайника, – на попей, а то лица на тебе нету.

Я залпом выпила и действительно почувствовала себя немного лучше.

– Зовут тебя как?

– Рита, – бить меня, как об этом пишут в книгах, по-видимому не собирались.

– А я Шура, это Валюха, Ольга, Тамара и Серена.

Женщины по очереди кивали, продолжая смотреть на меня с нескрываемым сочувствием.

– Замочила то кого? – Шура поставила кружку на прежнее место и опять легла на свою постель.

– Я не убивала…

– Правильно, – в разговор вступила маленькая, худощавая Тамара с огромными, синими как васильки, глазами, – так всем и говори, пусть докажут сначала.

– Они докажут, – голос принадлежал Ольге, круглолицей и чернобровой красавице лет тридцати, – даже не сомневайся. А убивала или нет – это совсем другой вопрос. У тебя сигареты нормальной, случайно нету? А то у меня от этого «Максима» всю глотку дерет.

– Я не курю.

Они тут – же потеряли ко мне всякий интерес и замолчали. Так я и сидела погрузившись в свои нелегкие мысли, пока железная дверь не распахнулась и меня не попросили «на выход». Покидая камеру я поймала на себе удивленный взгляд добрячки Шуры и благодарно улыбнулась ей на прощание.

– Я жду!

Я ерзала на кожаном сиденье дорогущего авто и постепенно приходила в себя.

– Ты о чем, дядь Петь?

– Обо всем. Давай рассказывай, что там произошло.

Он смотрел на меня совсем по-отцовски, точно так – же, как много лет назад, еще в те, далекие времена когда я называла его папой, и мне вдруг захотелось прижаться к нему как в детстве и ощутить ту неповторимую силу отцовской любви которой мне так не хватало в жизни.

– Я не убивала его, честно, – только и смогла пробормотать я и опять разревелась.

Он наклонился ко мне и прижав к груди нежно погладил по голове :