– А то. – Гире речь сегодня давалась с большим трудом.

– Пацаны, а может чувак нас преследует? – Шах постарался изобразить недоумение, но не удержался от торжествующей улыбки.

– Шах, твоя правда! – Вмешался в диалог Вася-Шестерка. – Таких учить нужно, чтобы не мешали порядочным людям гулять по улицам родного города.

– Раз нужно, значит будем. Вперед, пацаны! Поучите его, как следует!

– Все будет тип-топ. –Отозвался главный педагог – Гиря

Шах остался стоять, а его подручные, перекрыв всю ширину тротуара, пошли на Диму. Нужно было быстро на что-то решаться. Дима оглянулся по сторонам. На скамейке, метрах в пятидесяти от него, сидели три девчушки. По противоположной стороне улицы, постукивая палочкой по асфальту, куда-то торопился дедок глубоко пенсионного возраста. Та пара в кожаных плащах, что рассуждала о бензине и влиянии кризиса на бизнес, еще была видна в полутора кварталах впереди, но надеяться докричаться до них, было, по крайней мере, наивно. Даже если бы они и услышали Димину просьбу о помощи, вряд ли бы отозвались. Не принято нынче вмешиваться в чужие разборки. Рассчитывать приходилось только на себя.

“Сережка!” – Вдруг сообразил Дима. Сережка Ларьков, жил в двух кварталах отсюда. Если добежать до его дома, то можно считать себя спасенным. Для бывшего боксера, мастера спорта международного класса справиться с этой швалью – плевое дело. Разминка для левой руки. Тем более, что левая у него – натуральная кувалда. Его левой и наши, и американцы, и кубинцы побаивались. Только бы Серега дома оказался. А уж объяснить на практике чем отличается нокаут от нокдауна для Ларькова не проблема. После такого инструктажа Шах останется главарем без банды. По крайней мере, на пару недель – точно.

Дима с места, без разбега перелетел через невысокую металлическую оградку газона и изо всех сил рванул через двор. Шаховские прихвостни неслись сзади. Кириллов буквально ощущал спиной их горячее надсадное дыхание. Та фора в десять метров, которую он имел на старте забега, быстро сокращалась. Преследователи были моложе и, надо признать честно, двигались лучше.

“Зачем я в школе физкультуру прогуливал”? – Набегу занимался самобичеванием Дима. Сил хватило только на один двор. До Сереги еще нужно было бежать и бежать, а колени уже не поднимались. Мышцы задеревенели и отказывались работать. Если бы не опасность, Дима бы уже давно свалился на землю. Но падать было нельзя. При таком падении легким ушибом не отделаться.

Кириллов и “группа сопровождения”, мешая громкий топот с хриплым, тяжелым дыханием, одной живописной группой пронеслись через детскую площадку внутри двора и выскочили на параллельную улицу.

Дорогу преградил газон с точно таким же заборчиком, с какого Дима начал свой бег. На газон Дима перемахнул удачно, но, перепрыгивая с газона на тротуар, поскользнулся. Ноги зацепились за металл оградки, и на асфальт он вкатился уже кубарем. Перевернувшись по инерции через себя еще два раза, Дима, пролетел тротуар и растянулся плашмя на проезжей части. Скрип тормозов и визг резины, сжигаемой о дорогу, он не воспринял как опасность. В голове билось: “Ну вот и все. Еще секунда, они добегут и запинают насмерть”. Кириллов оторвал лицо от холодного асфальта и увидел перед носом черную резину покрышек. Извилистые бороздки сплетались в ажурный узор. Резина была старая, и казалось чудом, что водитель успел-таки остановить машину в пяти сантиметрах от Диминой головы.

–Вам что, жить надоело? Смерти ищете? Развелось полоумных пешеходов, хоть за руль не садись. – Дима поднял голову на голос. Прямо над ним склонился, красный от возмущения следователь прокуратуры Сергеев.