– Можешь считать меня кем угодно, но я не позволю обращаться ко мне подобным образом! – холодным тоном заявила Алана. – У меня к тебе заманчивое предложение. Ты поделишься всем, что знаешь о правлении империей, а я – исцелю тебя, заберу твою боль и продлю тебе жизнь, – она не стала говорить о том, что не способна на это, но сестры точно ей помогут, если она их попросит. – И рекомендую хорошенько подумать, прежде чем снова обзывать меня гадкими словами!

Алана развернулась, быстро покинула камеру, кивнула гвардейцу с факелом в руке, ждущему ее в сыром коридоре, и пошла за ним наверх. Свое дело она сделала – предложила Дору сделку и оставила его все обдумать. Старику нужно дать время, иначе он на эмоциях откажет ей. Но Алана знала на что давить: на боль, на страх; и теперь есть шанс, что советник пойдет на сделку. Нескольких секунд хватило на то, чтобы считать его ауру и понять, что ее гипнотическое влияние он просто не выдержит и скоропостижно скончается. Слишком хрупкий у него разум. Теперь остается только ждать, а пока Алана предпочла отведать завтрак. С чувством выполненного долга самозванная императрица с воодушевлением направилась в столовую.

С недавних пор Алану вдруг стало беспокоить ее собственное поведение и особенно – поведение окружающих по отношению к ней. Раньше ведьму это вообще не волновало. Она объясняла себе это тем, что несмотря на ее стальную выдержку и долгие прожитые годы, цель, к которой она так долго стремилась, немного изменила ее.

Алане надоело жить в бегах, менять одну деревню за другой, довольствоваться малым и ограничивать себя во всем. Жить-то когда? Нужно наслаждаться всеми благами мира, бросать судьбе вызов и замахнуться на крупное, пусть с риском, но оно того стоит.

Самозванку не беспокоило то, что она стала императрицей обманом, использовала Августа, около четырех десятков человек, не принявших ее, держала в темнице. Больше половины не выжили, окочурились от холода или подхватили инфекцию от грязной, протухшей воды, которая уже стояла там неделями, а может, и месяцами.

Остальные держатся, как и Дор, и Алану это изумило. Среди пленников есть крепкие мужчины, они в состоянии выдержать и не такое. Но вот старый советник – другое дело. С виду он казался совершенно беззащитным, пусть и с проникновенным взглядом каре-зеленых глаз, в которых читалось бесстрашие и принятие ситуации, готовность кинуть ей вызов даже в таких условиях. Алану это восхищало, но, конечно, она никогда ему в этом не признается. Оставалось рассчитывать, что старик примет правильное решение и перейдет на ее сторону.

Еще с малых лет Алана чувствовала, что рождена для роскошной жизни, и мечтала стать императрицей. Только не подумала о том, что ради этого стоило заплатить высокую цену – вести себя согласно этикету и хотя бы попытаться понравиться народу. Править марионетками, завербованными магией, не интересно. Куда приятнее иметь дело с живыми людьми, которые умеют проявлять эмоции и чувствовать. От этих мыслей Алана печально улыбнулась. Она подумать не могла, что когда-нибудь ее вообще будет волновать подобное. «Легче жить, когда ни от кого и ни от чего не зависишь, а делаешь, что хочешь!» Однако желание дорваться до власти все же пересилило, и она согласилась на все ради исполнения своей мечты.

С тех пор, как Алана официально стала императрицей, завтракала, обедала и ужинала она вместе с сестрами, но сегодня на порядок задержалась, поэтому не рассчитывала встретить хотя бы кого-то из них. Обычно ее сестрам хватало и получаса, чтобы проглотить еду, и отправиться к своим драконам, полетать на них верхом, отточить необходимые навыки, но сегодня императрица задержалась минимум на полтора часа и не знала, застанет ли хотя бы кого-то в роскошной столовой.