Одно событие становится началом целой цепочки, результат которой будет виден незамедлительно. Запустишь неправильно, не так, как подсказывает интуиция, и потом замучаешься разгребать то, к чему сама же приложила руку. Но и это Алану не пугало. Для нее это прекрасный способ научиться чему-то новому.

Рутина порабощает, сводит с ума, притупляет ум, а новые навыки оживляют что-то внутри, побуждают с интересом и азартом смотреть на все вокруг. Она как будто помолодела на две сотни лет и, окрыленная, приготовилась в полной мере ощутить себя в новой, в долгожданной роли.

***

Императрица сопротивлялась внутреннему чутью, не хотела разговаривать со старым советником, однако на шестой день после того, как официально стала императрицей, сдалась и с самого утра направилась прямиком к Дору, несмотря на то, что еда уже стояла на столе и остывала, а в животе настойчиво урчало.

Татуировка на безымянном пальце правой руки в виде красного перстня зачесалась. В последнее время Алану изрядно раздражал дискомфорт: то похмелье, то зуд на коже, но просить сестер изготовить для нее мазь не стала, на это не хватало времени.

Алана позволила молодой служанке собрать ее. Все-таки пышное золотое платье с длинным шлейфом и шнуровкой на корсете надеть самой ей не по силам, как и красиво уложить темные волосы. Она предпочла длинную косу вокруг головы, имитирующую корону, а само украшение прикрепить сверху. Смотрелось это великолепно.

Глаза, подведенные сурьмой, казались еще более выразительными, губы – пухлее за счет блеска из натуральных ягод, румяна, изготовленные для нее специальным мастером, придавали коже жемчужный блеск.

Императрица спустилась на нижние этажи, где даже она чувствовала себя беззащитной. Холодно, как в склепе, темно, хоть глаз выколи, без факела и гвардейца здесь запросто можно разбить нос, от запаха плесени и гнили ее и вовсе чуть не стошнило, а инстинкты велели молниеносно вернуться обратно наверх.

В столовой, на кухне и даже в коридорах возле помещения, где повара старались угодить императрице и ее сестрам, вероятно, приятно пахнет бужениной, запеченным картофелем с розмарином и свежей выпечкой. Еще недавно Алана не ценила массивные картины, изысканные предметы роскоши и мебель. Сейчас же, находясь на нижнем этаже, она увидела явный контраст и пожалела, что явилась сюда в таком роскошном платье, подол которого вместе со шлейфом вытерли грязный пол, а пышная юбка, вероятно, собрала всю паутину с углов.

Старик по-прежнему молился и сидел на полу, спиной привалившись к стене. Словно почувствовал ее присутствие, со сложенными перед собой ладонями он запнулся, задумался о чем-то, а потом произнес:

– Неужто предпочла отказаться от завтрака, чтобы провести со мной время?

Алана недовольно поджала губы. Дор не принял ее как императрицу и отказывался обращаться к ней на «Вы», как положено по этикету. Впрочем, она сомневалась, что советник следовал этому правилу и по отношению к Августу. Однако, она не Август и требует к себе должного императрице обращения! Только вот Дор пропустил этот приказ мимо ушей и не собирался подчиняться самозванке. Но стоит отдать должное, в промозглой камере, без удобств, за пять полных дней он до сих пор ориентировался во времени и мог предугадать время. Его внутренний стержень, стойкость помогли не утратить силу духа, не сломаться. Не каждый выдержит подобные условия после долгой жизни в роскоши, особенно если дело касается старика.

– Уж извини. Знал бы, что наведаешься ко мне, подготовился бы получше, – ровным тоном продолжил советник. Уверенность сквозила в каждом его слове. – А так, мне нечем тебя угостить!