Ядвига всплеснула руками. Предложила одолжить нужную сумму. Лучший выход. Потом можно вернуть.

– Нет,– возразила Веслава.– Никаких долгов. Я и так в долг купила билеты на дорогу в Америку. Нет, нужно заработать эти деньги и выкупить квартиру для Кароля. Нельзя его бросить на улице… Но я не вернусь к нему. Теперь это решено.

– Что же,– сказала Ядвига,– может быть, ты останешься в США? Завтра я поговорю с Дариушем. Ты помнишь моего кузена? Он помог здесь многим людям.

Дариуш… Как это было давно и как банально. Он, кажется, заигрывал с ней. Им с Ядвигой тогда было чуть за двадцать, а маленькому кузену еще не исполнилось и восемнадцати. О каких заигрываниях могла идти речь? Но Веслава с удовольствием наблюдала за его смятением и даже чуть-чуть поощряла его. Помнится, он увлекался фотографией. Веслава даже позвала его на их с Каролем свадьбу, хотела предложить подработать фотографом. Но не тут-то было. Дариуш нахмурился, с трудом пробурчал слова поздравления и отказался, сославшись на отсутствие времени. Такой смешной, славный вихрастый мальчик…

Ядвига рассмеялась. Завтра Дариуш будет в Бостоне. Веслава сама сможет убедиться, сохранились ли его вихры.

…Никаких вихров, короткая стрижка с лысеющими островками, улыбка, не вымученная необходимостью момента, а естественная и располагающая. Глаза в глаза. Это тоже банально?.. Сколько лет они не виделись? Не имеет значения. Он очень рад встрече… А она? Выпьем за встречу? Виски? Нет, мускат. Конечно, сладкий мускат, запах солнечных виноградников. Она состарилась? Нисколько, ей идет зрелая красота. А он, каким она представляла его? А-а, все тем же вихрастым пареньком? Ну что ж, вихры развеялись ветром, сперва – родным польским, а с последними вихрами было покончено уже на Аляске. Что он делает там? Фотографирует… Да-да, работает фотокорреспондентом в местной газете, а особо интересные снимки у него покупает журнал путешествий. Вообще живет на два дома. Семья в Нью-Йорке, работа на Аляске. Впрочем, о семье говорить не хочется. Не сложилось…

– Как мы можем помочь Веславе? – спросила Ядвига, коротко рассказав Дариушу о случившемся.

Дариуш нахмурился. Длинные пальцы его забарабанили по столу какую-то незамысловатую мелодию.

– Вот что,– наконец сказал он.– Нужно попробовать сделать тебе рабочую визу под конкретное рабочее место. Вернемся в Нью-Йорк вместе. У нашего техредактора тяжело болеет мать, и он искал сиделку. Нужно будет уточнить. Может, я смогу тебя устроить к ним.

– С моим английским? – засомневалась Веслава.

– Это не важно,– объяснил Дариуш,– они из Польши. Правда, переехали сюда еще до войны. Но помнят польский язык. Может, это даже будет твоим преимуществом. И еще… Знаешь, я рад, что мы вернемся в Нью-Йорк вместе.

Нью-Йорк, 1981 год

Каждый вечер перед сном Оскар читает Хане книги. Хана слушает с закрытыми глазами. Кажется, что она спит. Но нет, она слушает, слабо водит по одеялу левой рукой с согнувшимися пальцами. Только эта рука двигается у нее после инсульта. Занимает ли ее это чтиво?.. Трудно понять. Речь у Ханы не восстановилась. Но если Оскар на время прерывает чтение, она открывает глаза и вопросительно смотрит на него. И этот взгляд из-под дрожащих ресниц подбадривает Оскара, вселяет надежду: его Хана еще поднимется, сможет, как и раньше, проворно орудовать на кухне и станет командовать домом. А он с удовольствием снова будет ее адъютантом.

…Сейчас на коленях Оскара томик Мопассана. Он устал читать длинные романы, перешел на рассказы. Особенно Оскар любит декламировать диалоги, очень старается выразить эмоции, повышает голос, смеется, плачет. Со стороны это выглядит довольно нелепо, но Веслава жалеет его.