Не преминем же и мы заглянуть в эту его рукопись.

Этот мой седок, видимо, не расстается с чтивом ни на минуту. И когда я его об этом спросил, засмеялся.

– А вы знаете, я даже в туалете читаю. Только больше то, что невозможно читать в другой обстановке.

Я не стал уточнять, что именно, боясь, как бы он не назвал одну из книг моих друзей. Тут бы я не удержался, чтобы не поспорить.

– Привык, – тем временем продолжил он, – хватать информацию, где только она есть, и уже не могу остановиться.

И он опять увлекся какой-то заметкой.

И когда мне уже показалось, что ничего интересного он мне больше не сообщит, как седок, осторожно свернув газету и сунув ее в карман, проговорил:

– Вот это, еще до перестройки, встретил я как-то в поезде немца, который на каком-то из наших знатных заводов работал. Ну, естественно, на нашем – русском, значит. Разговорились. И когда бутылка, которую мы опорожнили, показала донышко, он неожиданно признался: «Удивительная страна Россия: все воруют, всё воруют и – всё есть».

– Сейчас бы его сюда! – воскликнул я.

– Вот именно! Только я, – сказал он на задумчивости, – не верю, что у нас все разворовано.

– А куда же оно делось?

– Как печально шутит мой друг врач, когда его спрашивают, правильно ли лечит своего пациента: «Вскрытие покажет».

И он не стал уточнять, что имел под этим ехидноватым понятием.

Нервный. С беспокойно играющими губами.

– Все беды, которые на нас свалились, – от жидов. Это они развалили страну, развратили наш народ.

– Каким образом?

– Да самым простым. Погляди, кто революцию сочинил, – евреи. А потом стали почти каждому видному человеку в жены жидовок подсовывать. У них целый инкубатор невест. Да и вообще Голда Мейер как-то сказала: «С нас все началось, нами кончится». Чувствуешь, на что намекает? Значит, и третью мировую войну, на этот раз ядерную, они затеют.

– Не много ли ты им понавесил?

– Какой там! Ведь они парализовали всю культуру, опутали своим кланом экономику. И в мафии сейчас – тоже они.

Он, наскоро закурив, задохнулся дымом и, прокашлявшись, продолжил:

– Недаром Адоша их преследовал.

– Кто это такой?

– Гитлер.

– Да, он их не любил.

– Так вот, послушай, что он в «Майн Кампф» писал: «Бойтесь оевреивания наций. Персы тоже были когда-то великой нацией, а теперь прозябают в жалком качестве армян».

– Ну тут уж совсем непонятно, – остановил я его цитату. – Причем тут персы и армяне? Да и евреи тоже?

– Значит, ты ихний! – заключает он. – Но ничего, коли не так, скоро ты о них свое мнение изменишь.

– Почему?

– Мы откроем вам глаза.

Он не уточнил, кто «мы», да я особо не дотошничал. А сидевший рядом с ним подсадок, после того как нервный вышел, грустновато продекламировал:

Он попридержал разгулявшиеся было ноздри своего вислого носа и добавил:

– Этот явно из «Памяти». Оголтелость уж больно выпирающая. А нам, если честно, без евреев не обойтись. Я был одним руководителем. Ну пришел в контору и первым делом новой метлой прошелся по штатам. Работало там несколько евреек в обслуге. Я их потихоньку поуволил. Набрал русских. Ну бабы как бабы. Кажется, даже и внешностью почти одинаковые и причуды у них общие. Но уже через месяц они мне так все позапутали, что я чуть не рехнулся. А у тех – с теми же чаями-кофиями все в аккурате было.

– Ну и что? – вклинился я с вопросом.

– Пришлось всех вернуть на прежнее место. И вот теперь скажи, подсунули мне их или нет?

У него запершило в горле, и он прокашлялся в кулак.

– И жена у меня, кстати, тоже еврейка.