Манипуляция Максим Хилов

Хотите верьте, хотите нет, но большинство историй имеют обычай начинаться с конца. При условии, что конец – это начало чего-то нового. Как ни странно уход из жизни человека может поспособствовать зарождению любви, самой опасной, всепоглощающей, безумной первой любви. Забегая вперед скажу, что дело происходило весной. Разве бывает более удачная пора, для нежного чувства? Середина мая. Природа вырвалась из объятий зимнего оцепенения и щедро дарит живительные соки, всем кто заскучал по теплу, по жизни. Сколько во мне было тогда этой жизни… А тут эти неуместные похороны. Никак они у меня не увязывались в голове. Осенью? Зимой? Пожалуйста. Но не весной. Весна не для этого.

Моя ранняя жизнь протекала на окраине города, в пролетарском микрорайоне, каких миллионы в нашей стране. Что-то вроде современного гетто. Серые, угрюмые, панельные девятиэтажки и кирпичные пятиэтажки. Один вид этого архитектурного убожества способен нагнать тоски даже на самого жизнерадостного оптимиста. Сибирский климат сам по себе не всегда располагает к чувству счастья, как таковому.

Начиналась вторая половина двухтысячных годов, страна только почувствовала запах перемен, но дух лихого времени никуда ещё не делся. По ящику круглосуточно показывали новостные сводки про то что мир поглотил новый неведомый до нынешних дней финансовый кризис. В связи с этим мировая экономика погрузилась в кромешную тьму финансовых манипуляций. Насколько я могу помнить, здесь, в нашем обособленном мирке на периферии это мало-кого волновало: лопнет там какой-нибудь банк или рубль опять поползёт вниз, справится ли "Дядюшка Сэм" с застоем рынка недвижимости. Всё по одной простой и единственной причине – не было тут ни рублей, ни долларов, поэтому никто из окружавших меня не боялся потерять того, чего заведомо не имел. Многие добродушно посмеивались над словом "кризис", как над "бородатым" анекдотом. Ведь его не было, его придумали богатые, чтобы отнять последнее у бедных. Вот почему это слово вызывало всеобщее призрение. Может быть в этом-то и заключалось наше счастье, в каком-то роде кусочек свободы, пусть и периферийной.

Основная часть наших страданий берёт начало в желаниях, тех что никак не хотят сбыться и не важно удосужились мы оторвать хотя бы свой зад с дивана, для их осуществления или нет. Признайтесь. Каждого же хоть раз посещало чувство, что он, она особенный избранник на этой вращающейся вокруг смертоносного синтеза земле?

При всём, при этом я видел много вполне довольных жизнью людей. Они ни разу в жизни не посмели и понадеяться на что-то большее. Лучшую жизнь они видели в цветных квадратных окнах. Экран временно переносил их в теплые края и неведомые страны. Море, пальмы, беззаботная жизнь и краски, много ярких красок. С непривычки могут заболеть глаза. Вероятно, что по глупости кто-нибудь и мог поддаться слабости возвыситься над обыденностью, но стоило лишь на мгновение посмотреть в окно сразу наступало незамедлительное отрезвление. Выдававшая цветные иллюзии коробочка неспособна была надолго подменить реальность. Мир то, он бесцветный и ничего с этим не поделаешь.

К счастью нас еще не успело коснуться это проклятие. Нам пока всего хватало и красок, и тепла. По-крайней мере я хотел так думать.

Мы хотели.

Но я ошибался.

Опережая события скажу, что она жила в соседнем доме напротив, в нашей девятиэтажной коробке внутри которой был двор. Кто-то называл его колодцем, кто-то гробом. Для меня лично не было принципиальной разницы. По мне так эти два названия были вполне уместными. По-большему счету там и прошло моё раннее детство. Знал я её уже давно, сколько помнил себя. Именно с момента её появления и запустился процесс моих первых, подробных воспоминаний. Мне было лет шесть-семь. Мы без дела лазили во дворе с такой же мелкой соседкой, обдумывали как можно поинтереснее нашкодить. Как и все дети тогдашнего периода, нам было по душе такое времяпровождение.

Стояла поздняя осень, накрапывал с хмурого, депрессивного неба противный, колкий, мелкий дождь. Из потрескавшегося асфальта, словно из жерла вулкана вылазила разжиженная грязь. Мы недавно на видике посмотрели, какой-то новый фильм про апокалипсис и наше воображение с легкостью переносило нас в мир переживший глобальную тектоническую катастрофу. Вероятно это странно, но нам почему-то часто нравилось играть в игры, где в основе сценария случалось, что-нибудь плохое, если не ужасное. Однажды мы играли в серийного убийцу и так увлеклись, что когда поймали мнимого злодея реально, а не понарошку избили товарища. Про бесконечную войнушку можно и не упоминать. Тематика войны всегда занимала верхушку нашего рейтинга. Реже мы пытались подражая взрослым разыгрывать семейные сцены, в большинстве сюжетов тоже не обходилось без сцен насилия. Одна девочка очень талантливо исполняла роль скандальной женщины средних лет, выпивавшую, вечно отчитывающую зашуганного муженька. Не трудно догадаться чью манеру семейных взаимоотношений она виртуозно воспроизводила. А вот игра за которую нам пришлось поплатиться физическим наказанием со стороны наших родителей. Во дворе стояла давно заброшенная машина, естественно она была (по-другому и не могло быть) использована в качестве еще одного игрового реквизита местной детворой. По задумке, мы с другом были дальнобойщиками, а две наши знакомые девчёнки; девицами легкого поведения. Они надели юбки, в бюстгальтеры насовали ваты, всё в соответствии с законом жанра. В свою очередь мы с напарником предварительно набили карманы зеленью в самом натуральном смысле этого выражения. В следствии чего слегка пострадало неподалёку разросшееся кленовое дерево. Его листья и сделали нам услугу заменив настоящую валюту. Мы и не подозревали, что за нашим перфомансом наблюдала чья-то мать. Не помню точно, вроде бы она была матерью одной из двух мнимых жриц любви. Хорошие игры в девять лет. Попало нам тогда здорово. Дней пять не меньше наша компашка не показывалась на улице. Суровей в то время наказания для детей и не придумаешь. Улица была чуть ли не священным явлением, там происходила насыщенная, подлинная жизнь, там был источник всей необходимой информации о мире в котором нам приходилось существовать. Учителя водились на ней в изобилии. Ребята на несколько лет постарше, умудрённые важным житейским опытом просвещали наивные умы о всех прелестях взрослой половой жизни. Это вам никакие-нибудь тычинки-пестики. Ничем не хуже википедии. К слову; понятие интернет только-только входило в наш повседневный лексикон, в то время как в более продвинутых уголках нашей страны не представляли без него жизни.

Я точно помню, как сейчас, как чистил об бордюр подошвы резиновых сапог от налипшей на них грязи. Играя со Светкой в армагеддон мы сильно перепачкались. Дома нас ждала очередная взбучка, что нас видимо не сильно волновало. Она меня внезапно шлёпнула рукой по спине. Я развернулся и хотел ей сказать, что о ней думаю, но повернув голову увидел – Её. Мы встретились глаза в глаза. Знаете такой момент, как часто показывают в дешёвых мелодрамах. Она долго не отводила взгляд, я словно заворожённый тоже не смел. Она шла в сопровождении её родителей держа отца за руку; с виду статный, строгий мужик, с таким шутки плохи. Одета она была в светлую курточку пастельных тонов и белую шапочку из которой выбивались наружу каштановые, слегка, как мне показалось волнистые волосы. И эти зелёные любопытные глаза, казалось, они заглядывают мне прямо в душу. Она улыбнулась. Я чуть было не провалился под землю. Мне стало неловко. Возможно из-за моей стеснительности, которую я всегда с попеременным успехом пытался скрывать от посторонних. Видение стремительно ускользнуло и я всё-таки, еле как выдавил из себя, скорее протараторил: – привет! Я сильно-то, если быть честным и не возлагал надежд на ответную реакцию, тем более, что она находилась в стеснённых обстоятельствах. Я то должен был это понять. Всё же попытка не осталась полностью проигнорированной. Пройдя дальше на несколько метров она сделала лёгкое движение головой, будто хочет оглянуться через плечо, однако в последний момент передумала. Я продолжал смотреть им в след и на моё удивление ушли они недалеко. Пересекли подобие игровой площадки и зашли в седьмой подъезд нашего квадратного дома. Мы всех знали в округе на лицо, но их видели впервые. Первое, что пришло в голову, они пришли к кому-то в гости. При желании было бы не трудно вычислить к кому именно. Если учесть, что в эту минуту интереснее занятия у нас не было.

От моей спутницы не ускользнула перемена произошедшая в моем поведении. Как не странно – дети это маленькие индикаторы эмоций.

Когда мы вырастаем у нас зачастую стираются эти воспоминания и мы легкомысленно относимся к маленьким человечкам. А они всё понимают своей чистотой в некоторых, отдельных случаях по больше нашего. Вот и моя проницательная подружка интуитивно всё уловила, хотя и не могла правильно обличить свои чувства в слова.

– Выделывается дрянь! – сказала Светка глядя на меня прищурив бледно-голубые, хитрые глазки. После не долгой паузы добавила, вероятно для весомости – Ничего, еще получит своё.