– Я бы с радостью, – тихо ответила Люда, – но вы преподаватель, а я студентка… И мне кажется, что не надо…

– Я не прошу вас выйти за меня замуж, – весело сказал Борис, – я, пожалуй, еще погуляю на воле. Я просто прошу вас немного пройтись вместе со мной, только и всего. У меня был трудный день. И мне совсем не хочется расставаться с вами прямо сейчас.

Люда кивнула ему в ответ и тут же разозлилась на саму себя за то, как легко она изменила себе, своим строгим правилам. И все же… у нее теперь совсем не было сил, чтобы расстаться с этим человеком прямо сейчас, будь он хоть трижды преподаватель.

Вот так и произошло это знакомство. В тот первый день они долго гуляли по Москве, говорили обо всем на свете. Борис без конца смешил Люду, а она то хохотала, то вдруг становилась мрачной, говоря самой себе, что столько смеяться – это не к добру… Но все же молодость и весна сделали свое дело. И когда поздно вечером он проводил ее до общежития, она уже без памяти была в него влюблена. Но, прощаясь, все же сказала ему о том, что они – преподаватель и студентка – встречаться больше не должны. Сказала и… впала в отчаяние от своих слов. Она убежала в свою комнату, оставив Бориса, изумленного и несчастного, стоять в гулком, пустом и холодном холле общежития.

Всю ночь Людмила проплакала в подушку, но утром, глядя в зеркале на свое опухшее от слез лицо, решила, что поступила она как нужно. И даже подумала, что мать ее решение обязательно бы одобрила.

Об одном Людмила не подумала: они не могли избежать встреч в университете.

Сначала их встречи в коридорах университета были редкими и случайными. Встречаясь, они кивали друг другу, едва улыбались, но расходились в разные стороны. А потом Люда сдала все госэкзамены, защитила диплом и уехала домой, к матери, – отдохнуть и начать готовиться к поступлению в аспирантуру. Ей по-прежнему казалось, что она поступила мудро и дальновидно. Ей даже думалось, что она почти забыла о Борисе Либкинде. И летом, пока она была у матери в Петухове, она готовилась к аспирантуре и вообще ни о каком Борисе не вспоминала.

В сентябре Люда, набравшаяся сил для нового учебного рывка и посвежевшая, вернулась в Москву.

Как только она вошла в общежитие, дежурная протянула ей конверт, на котором значилось «Людмиле Казариновой». В письме, которое лежало внутри конверта, было написано вот что: «Люда, я схожу с ума, не видя вас. Позвоните мне, пожалуйста, когда вернетесь». Внизу значился номер телефона.

Люда села на стул и… зарыдала в голос от внезапно нахлынувшего счастья.

Дальнейшие события разворачивались стремительно. Они стали близки и совершенно потеряли друг от друга голову. А через месяц Люда поняла, что беременна. Сначала она пришла в отчаяние и целую неделю не решалась сказать об этом Борису, а потом вдруг решилась.

Он сначала оторопел, а потом нежно обнял ее и прошептал ей на ухо: «Давай я сниму нам комнату, а потом мы что-нибудь придумаем».

И он действительно снял комнату, в которой у них было свое маленькое гнездышко и в которой они ждали их малыша. И было все совершенно чудесно, если бы Борис не тянул с женитьбой. Словно он боялся чего-то. Люда сначала думала, что он женат, и даже потихоньку однажды вытащила из портфеля его паспорт. Но там не было никакого штампа.

– Что мешает тебе расписаться со мной? – однажды встревоженно спросила Люда в тот самый вечер, когда малыш впервые зашевелился. – У малыша должен быть отец! И матери я тоже не могу рассказать о нашем счастье. Она просто не поймет, если мы с тобой не поженимся!

– Скоро я все решу, и мы с тобой будем вместе уже официально, – ответил он.