Альтернативность легко встраивается во внутрипропозитивный состав Осмысления и оформляется при глаголе в местоименном наречии по-другому: Примаков раздраженно отмахнулся… Жест его означал, мягко говоря, примерно следующее: да оставьте же меня в покое! Но можно было истолковать и по-другому: ничего утешительного (Архив «Комсомольской правды»).

Б). Субъект меняет содержание мнения поэтапно вследствие постепенной детализации затрудненного и / или поспешного восприятия. Тогда предикаты маркированы временными наречиями типа сначала, потом, вскоре, впоследствии; ср.: И вижу, что по тропинке в сторону Люсеюрдет идет человек. Сначала я решаю, что это какой-нибудь подозрительный тип, может быть, вор-домушник, который хочет спрятаться после кражи, но когда этот человек проходит мимо ольшаника всего в нескольких метрах от меня, я вижу, что это девушка (К. Бьёрнстад); Солдат, приблизившись к незнакомцу, взял его коня под уздцы. Незнакомец принял это за проявление учтивости, но очень скоро понял, что это был простой интерес зеваки к статям его скакуна.

В). В тексте изложены разные версии о Факте, поскольку в ситуации принимает участие более чем один субъект восприятия / осмысления. Роли субъектов приписаны либо конкретным, либо неопределенным лицам (местоименная пара одни … другие). Этот разброс точек зрения провоцирует эффект свободного истолкования Манифестации не только самими участниками, но и адресатом текста: В последнее время пил председатель часто и много. Одни считали, что он пил потому, что пьяница, другие находили, что по семейным причинам. Семья у председателя была большая (В. Войнович).

Г). Неоднородность воспринимающих субъектов и альтернативность точек зрения заметны и когда один из участников – субъект общего мнения – не эксплицирован, но обозначен косвенно во вводном слове: Его губы искривились, наверное, от боли, но я подумал, что он хочет плюнуть мне в лицо (Й. Авижюс).

3. Субъект более или менее уверен в правильном истолковании Факта, а в тексте представлена его единственная версия. Однако из-за косвенной природы Факта и предполагаемых сомнений в правильности вывода других наблюдателей возникает необходимость «навязать» правильную точку зрения [Шмелева 1994: 33]. Достоверность подтверждают модусные маркеры (действительно, несомненно, очевидно, так и есть) и лексический повтор: И в тяжелом, медленном движении его плеча <…> ей померещилась какая-то могучая усталость после неведомых и чудных трудов. Лужин, действительно, устал (В. Набоков).

4. Субъект уверен в правильном истолковании Факта, но в тексте представлены несколько, по крайней мере, две его версии. На фоне этого противопоставления и торжествует мнение сопричастного наблюдателя: Иосиф [бестрепетно выступил в прениях по докладу и] начал свое выступление с цитаты из книги Троцкого «Литература и революция» <…> Причем я уверен, что Бродский вовсе не собирался кого-либо эпатировать – просто он [только что прочитал книгу и] счел, что какой-то ее тезис важен для идущей дискуссии (Архив «Невы»).

Любая из четырех пропозиций ситуации может быть представлена суммированной, включая более чем одну содержательную элементарную единицу; в следующем примере, в частности, пропозиция Факта как бы трехатомна: Шура смотрела на него со всем напряжением восторга, ласки и открытой радости (П. Романов). Такое умножение назовем мультипликацией и отметим присутствие этого понятия в работах у синтаксистов, исследующих «ситуации неоднократности» и обслуживающие их способы глагольного действия [Проблемы функциональной … 2000: 244–245].