Сейчас, основываясь на своем опыте и исследованиях, посвященных детским самоубийствам, я могу сказать, что подобные причины вызывали суицидальные мысли не только у меня, но и у большинства подростков, решивших лишить себя жизни.

«Этот день настал», – неожиданно даже для себя однажды подумала я и пошла искать способ завершить свою жизнь. Если бы в тот момент кто-то спросил меня: «Что ты прямо сейчас чувствуешь?» – я бы честно ответила:

– Ничего.

Внутри была стерильная пустота.

Закончить это все я задумала не в одночасье. Мне уже давно надоело влачить невзрачное бытие. Пора было прекращать эту бессмыслицу. Острая боль, обида или отчаяние тут были ни при чем… Наверное, ни при чем. Сейчас я знаю, что эти чувства, конечно же, жили внутри меня – просто в тотально замороженном виде. Но в тот день, когда я решила свести счеты с жизнью, не произошло ничего такого, что стало бы поводом. Просто, как мне показалось, пришло время.

И с петлей на шее я неуклюже прыгнула с табуретки.

Но что-то пошло не так: в последний момент я все-таки схватилась за веревку. Попытка повеситься неожиданно вернула чувствительность (хотя и ненадолго): мне вдруг стало жаль своего свежего пятнадцатилетнего тела. Уродовать его петлей я признала бессмысленной жестокостью. Возможно, свою роль сыграло и осознание необратимости этого действа, всколыхнув-таки остатки любви к жизни.

Так или иначе, но вариант смерти через повешение я отмела, однако желание расстаться с жизнью никуда не делось.

«Таблетки!» – этот вариант показался более простым и элегантным.

Внушительная горсть «колес» – лекарства сестры, выписанные психиатрами, – быстро оказалась внутри моего желудка. Я села на диван и стала ждать Конца.

Но тишину пустой квартиры вдруг разорвал звонок: пришла сестра. Умирать при ней в мои планы не входило – я думала, что правильнее будет избавить ее от этого зрелища.

– Тебе купить молока? – заботливо спросила я.

Сестра удивилась, однако кивнула. Я надела куртку для встречи с прохладой заполярного вечера и шагнула за порог…

…а через полминуты плавно стекла на гладкие перила в подъезде. Последнее, что я видела, – испуганное лицо сестры где-то высоко, на потолке с заскорузлой побелкой.

Когда я открыла глаза, в поле моего расфокусированного зрения оказались шесть размытых силуэтов. Не то чтобы я их посчитала. Скорее это было ощущение, которое почему-то ассоциировалось с числом шесть.

Я еще не очень понимала: это наш обычный мир или тот – загробный?

Силуэты говорили, и я решила послушать, о чем идет речь, чтобы разобраться с путаницей между мирами.

– Интересный случай. Подросток. Попытка самоубийства. Наглоталась таблеток. Откачали не сразу…

Обрывки фраз. Голос один, взрослый, уверенный. Остальные молча внимают.

Оказывается, ко мне привели интернов. Забавно, я отчаянно нуждалась во внимании в повседневной жизни. Мне удалось получить желаемое, но в совершенно неожиданном месте. От людей, о существовании которых не задумывалась, и при обстоятельствах, о которых не мечтала.

С этой мыслью я вновь провалилась в ватное небытие.

Второй раз я очнулась уже надолго.

Снова больничная койка. Вокруг меня сновали невообразимо странные люди в белых одеждах.

Старик с дикими глазами и всклокоченной бородой.

Тонкая девушка, которая испуганно жалась к стене.

На соседней койке кто-то спал. Из-под одеяла было видно только пепельно-серую макушку и привязанные к основанию кровати руки.

Так вот ты какая – психушка.

– Эй, красотка, пошли в тубз, покурим!

На меня пахнуло чужим дыханием сомнительной свежести. Я обернулась. Передо мной стояла маленькая неряшливая брюнетка. Она улыбалась, демонстрируя печальную нехватку пары передних резцов.