«Ну и пусть, – с отчаянием думал я, – пойду к отцу на завод и буду токарем. Ведь нас учили, что люди разные нужны, люди разные важны!»

Потерпев фиаско своей мечты стать конструктором летательных аппаратов, даже не заходя в приёмную комиссию инжэка, я отправился на вокзал, где в камере хранения остались вещи, и купил билет на первый поезд домой.

Дома рассказал всю эпопею с поездкой по «университетам», но удержался и не заревел, хотя слёзы подступали, как говорится, комом к самому горлу.

Мама, конечно, пожалела меня, смахнув навернувшуюся слезу, бабушка проворчала что-то вроде «ну вот, учился, учился – и зря», а отец сказал: «Ну что ж, хочешь на завод – пожалуйста, просто в нашей семье ещё никого с высшим образованием не было, все думали, ты будешь первым».

Как раз в этот период папа и несколько мужиков-соседей решили организовать коллективный сад и занимались получением разрешения на выделение земельного участка для огородничества.

Та неделя оказалась запоминающейся. Наш участок находился на первой дорожке: небольшая низина с водяной лужей была огорожена четырьмя кольями по периметру прямоугольника.

«Вот наши пять соток радости», – сказал отец и сразу начал планировать, что где будет располагаться. Половину жизни я жалею, что мне не передалась та уверенность в принятии решений, которая была у отца.

Ведь как он нарисовал кургузым карандашом план на тетрадном листе в клеточку – вот здесь будет дом, вот здесь теплицы, вот здесь грядки с картошкой, а здесь мелочь и клубника, – так впоследствии и было сделано.

Конечно, наверное, эти решения у него были продуманы на основании виденного по опыту, хотя в те времена садоводство у нас в городе только зарождалось, просто, видимо, я этого не видел и не знал.

Как в чистом поле появляются усадьбы, дома и бани – я узнал именно на примере строительства нашего коллективного сада, впоследствии он славился красивыми затейливыми домиками с башенками и чудесной деревянной резьбой.

А сосед через три дома в низине вырыл пруд, запустил туда карасей и, как в песне, «свою лосось ловил в своём пруду».

Сад был очень хороший, жаль, что его смыло начисто в момент наводнения 1993 года, когда разрушилась дамба Киселёвского водохранилища. Сад обосновался на острове, его окружал канал, возведённый для нереста рыбы в обход каквинской плотины, – основной поток прорвавшей дамбу воды хлынул по этому каналу.

Так вот, колышки и бечёвку, окружавшие при нарезке участок, использовали для окантовки будущего фундамента нашего садового дома – стандартного, по обычному размеру брёвен шесть на шесть метров.

Мы всеми членами семьи, то есть буквально все – и мама, и бабушка, и сестра, и я во главе с отцом, – выкопали ленточный фундамент на два штыка лопаты вглубь, напоминавший восьмёрку: основной дом шесть на четыре и веранда два на шесть.

Затем мы с отцом перетаскали выданные соседом сколоченные из досок и уже побывавшие в деле щиты для опалубки, которые затем были переданы строителям следующего дома.

Щиты были укреплены укосинами и поперечинами, чтобы фундамент не распёрло бетоном.

На следующий день отец пригласил с работы рабочих из своей бригады и мы, человек шесть, если мне не изменяет память, за пару часов лопатами и вёдрами раскидали две машины бетона, которые привезли знакомые водилы с местного ЖБИ за огненную воду – модную форму оплаты, действующую в те времена сухого закона.

За два дня, пока застывал фундамент, съездили с отцом на посёлок Новая Кола в район Лесобазы и договорились на две машины бруса хвойных пород по пять кубов, система оплаты была та же самая.