Когда я всё это, или почти всё, точно уже не помню, рассказал вечером на семейном совете, бабушка первая заняла мою позицию и сказала папке: «Купи уже ему этот набор, хоть по дворам шляться не будет».

Набор был куплен, шахматы с красивыми конями выточены, были сделаны резные заготовки для шкатулки из сухой досочки благородного кедра, но ещё этой породы дерева найти не удалось.

В планах было вырезать орла с распахнутыми крыльями, Мадонну с младенцем, распятого Иисуса Христа, но не случилось.

Потом увлёкся техникой маркетри, когда в тоненьком кусочке деревянного шпона вырезаются и заполняются мозаичными кусочками других пород шпона различные картинки. Очень красивая техника.

Но добыть шпон в те времена не представилась возможность, а в магазине он не продавался. Да и десятый класс налагал особенные обязанности: надо было учить билеты к выпускным экзаменам в школе.

Времени на увлечения практически не оставалось, но это не относилось к чтению.

Окончание школы запомнилось ещё и безумной, просто запойной тягой к чтению. Старшая сестра к этому времени вышла замуж и переехала. Навещая её в квартире матери мужа, где обосновались молодые, я открыл настоящую сокровищницу в серванте: полные собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Блока, Алексея Толстого, Теодора Драйзера, Джека Лондона и кучу книг из серии «Большая всемирная литература».

Недоступное богатство для нашей семьи! Родители были простыми рабочими, и покупка книг не входила в необходимые нужды.

Я выпрашивал по одной книге и ночи напролёт проглатывал содержание.

У Блока наслаждался стихами о прекрасной даме. С интересом прочитал «Петра Первого» Алексея Толстого, «Финансиста» Теодора Драйзера. А рассказы Джека Лондона про золотую лихорадку, про Малыша и Смока стали для меня открытием.

Много было прочитано. Отец, уходя утром на работу, выключал свет в моей комнате и укрывал одеялом.

А вечером была нравоучительная беседа: испортишь глаза, нельзя так много читать, что там такого необычного в этих книгах?

Толкового ответа я дать не мог, только мямлил, что больше не буду. Это повторялось с завидным постоянством.

И всё-таки выпускные экзамены – важнее. Надо садиться за учёбу.

Помнишь, друг, в ночи перед экзаменом

Нечитанных учебников – гора?

Ах, какими светлыми надеждами

Нас встречала каждая весна.

Нас сплотила дружба безграничная,

Дружба молодых и светлых лет.

Все мы с вами будто одержимые

Носим имя гордое «студент».

Уходят вдаль вечерних улиц ленты,

С Свердловском мы расстанемся, друзья.

Сегодня мы пока ещё студенты,

А завтра – инженеры, ты и я.

Гимн студентов УПИ

Успешно сданы все экзамены в школе, получен аттестат со средним баллом пять, а точнее, четыре целых восемьдесят пять сотых – потому что были освобождение от физкультуры и четвёрка по экономической географии.

Полные надежд и молодого энтузиазма, мы с друзьями поехали поступать в МФТИ.

В те времена говорили: перед вами все дороги открыты. Только сейчас понятно, что нельзя изменять своей мечте и пускать всё на самотёк.

В Долгопрудном первым делом проверили справки по здоровью, и полному молодому человеку (а точнее сказать, толстяку), постоянно вытирающему пот со лба – середина июня выдалась жаркой, – объяснили, что этот институт готовит в будущем офицеров, и люди, не проходящие по здоровью, к собеседованию не допускаются.

Это был первый удар по мечте придумывать и чертить за кульманом модели новых летательных аппаратов.

Из трёх серовских парней нашего года выпуска в МФТИ поступил только Толя, закончил, защитил кандидатскую диссертацию и в возрасте чуть более сорока лет ушёл из жизни: инфаркт.