Дочь была спокойной. Хорошо спала, с аппетитом ела. Будила нас на кормление даже не криками, а кряхтением. При всей её подарочности и очаровательности – первые недели я не испытывала ничего, кроме стресса и страха. Стресс из-за всего, что происходит с моим телом и моей жизнью, страх – из-за ответственности, которая на меня внезапно свалилась. Когда я видела дочь, лежащую в приставной кроватке, меня охватывала паника. Что делать? Вдруг что-то пойдёт не так? С ней всё хорошо? Я всё правильно делаю? Почему она не спит? Почему она спит так долго? Почему она плачет? Почему спокойна?

Найти менее подготовленного человека к материнству, чем я, сложно. Во-первых, я была уверена, что разберусь по ходу (все же разбираются?), во-вторых, в моей жизни никогда не было детей, перед глазами не было вообще никаких примеров: ни хороших, ни плохих, ни счастливых, ни несчастных. В-третьих (чтобы быть с вами честной до конца), материнство меня никогда не интересовало. Я знала, что рано или поздно стану мамой, но как это будет, в частности, как пройдёт первый год жизни ребёнка, меня не волновало. Более того, когда другие мамы рассказывали тяжелые истории своего материнства, я отмахивалась. Была уверена, что они просто драматизируют, а ещё – что у меня всё будет по-другому.

Я убеждена, что первая беременность, первые роды, первые месяцы материнства – всегда травматичный опыт для женщины, потому что она теряет свою целостность. Травма – всегда потеря целостности, разрыв, надлом. До того, как я родила, я была собой, целой Катей. Не было разрывов, разрезов, мой ребёнок был внутри меня, из груди ничего не вытекало. Всё изменилось буквально за сутки. Я перестала быть собой. Кто я теперь? Мама? Да, мама. Эта роль для моего ребёнка. Кто я теперь для самой себя? Какая я? В каких я отношениях с собой? Ответы не находились, отчего было страшно, тревожно, непонятно. Первую половину жизни тебя убеждают, что твои грудь, бёдра, влагалище – для секса, близости с человеком, которого захочешь к себе допустить. Когда ты решаешь стать матерью, твоё тело, интимные его места – для ребёнка. Где теперь ты мать? Где женщина? Где ты?

Сразу после родов я не могла встать, падала от страшного головокружения. Через день стало легче, и я смогла ходить. С одной стороны, было невероятно легко передвигаться без нескольких килограммов, сместивших центр тяжести, с другой – походка изменилась, была какая-то размашистая, небрежная, разошедшиеся кости таза ещё не вернулись на место.

Всю беременность и несколько месяцев после я мечтала вернуть себе своё тело. Я хотела снова чувствовать сексуальное желание, которого не ощущаю без овуляции, а следовательно, без регулярного менструального цикла. Хотела вернуть свои привычные волосы, которые, став гуще в два раза во время беременности, обильно выпали через несколько месяцев после родов, и я ждала, когда они отрастут и станут такими, как обычно. Поскольку я сильно похудела во время беременности, и к своему резко постройневшему телу тоже предстояло привыкнуть: вся добеременная одежда болталась, и мне было нечего носить, пока я не обновила гардероб.

Я знакомилась с дочкой, знакомилась со своим телом, знакомилась с новой жизнью, знакомилась с грудным вскармливанием – и всё происходило одновременно. Больше всего душу и тело вымотало, конечно, кормление грудью.

Молоко пришло, не могу сказать, что его было мало, не могу сказать, что много. Были дни, когда молокоотсосом набиралась целая бутылка, были дни, когда я выуживала две капли. Также были дни, когда дочь весь день пила грудное молоко и ей хватало, а были дни, когда без докорма в виде смеси она не переставала плакать. Я измучилась и, конечно, мечтала наладить грудное вскармливание. Консультации, гайды, книги – как сумасшедшая я поглощала информацию. Злость, вина, досада раздирали меня изнутри, ведь я не могла дать дочери то, что ей жизненно необходимо: еду.