Его глаза распахнулись и кадык резко вздрагивает. Я уловила в нем волнение и что-то ещё, не могу понять. Он смотрит на меня так, словно видит первый раз, затем берет себя в руки и кивает.

- Ей почти четыре. В апреле будет, пятого. Она родилась, когда тебе исполнилось двадцать один.

- То есть мы с тобой... М-мы, - заикаюсь я.

- Мы поженились через месяц после твоего двадцатилетия, - продолжает мужчина.

- Ты как-то сказал, что прозвище ей придумала твоя жена... То есть я, - мой голос по прежнему будто не мой. - Но почему именно ,,Зефирка’’? У нее же аллергия на сладкое?

- Когда ты была беременна, тебя очень сильно тянуло на зефир... - на губах Кирилла появляется намек на улыбку, но он быстро исчезает. - И нет, у нее аллергия только на шоколад и орехи. Я тебе расскажу всё, что ты хочешь знать и даже больше. Может так ты быстрее вспомнишь, - он внимательно заглядывает мне в глаза.

Я вижу, как мужчина зажмуривается и понимаю, что сейчас больно не только ему.

- Алина... Арина, нас с Зефиркой возможно сегодня выпишут. Поехали с нами? Я хочу показать тебе наш дом.

13. 13

Сидя в полумраке комнаты, я даже не думала о том, что сейчас вокруг слишком тихо. Я никогда в жизни не была так близко к правде. Теперь я ещё ближе, максимально близко, и прижимаю ее к столу так, что самой больше некуда бежать.

- Ну как? Убедилась?

Его мягкий, но сильный голос режет повисшую в воздухе тишину подобно хлысту и я не знаю, что мне ответить. Потому что та тишина, возникшая после его вопроса, была вызвана лишь моим крайним потрясением.

Я смотрела на фотографии, перебирая их пальцами и не понимала, каким образом в них пропала чувствительность, а все мои ощущения сузились до этой маленькой квадратной карточки, откуда мне улыбалась девушка, похожая на меня, как две капли воды. Сзади ее обнимал Кирилл, а на ее руках находилась их почти годовалая дочь. Зефирка.

- Это не я, - вот и всё, что сумела выдохнуть, рывком бросив фотографии на стол, из-за чего они разлетелись, а некоторые упали на пол. - Это не я!

Я отчаянно заплакала и закрыла лицо руками, сотрясаясь в истерике.

- Господи, Арина, - мягкая поступь шагов, и я почувствовала, как он присел на корточки, мягко поглаживая мои колени. - Что мне сделать, чтобы ты поверила? Только не закрывайся от меня, пожалуйста. Хочешь, сделаем ещё один ДНК-тест? Если тебе недостаточно того, что случилось с Зефиркой.

Я сильно раскачиваю головой, зажимая ладошками лицо. Это невыносимо. Невозможно! Каждое его слово режет без ножа. Я думала, что справлюсь, смогу, но каждая новая деталь всё больше и больше распаляет мой мозг. Мне кажется, будто вот-вот что-то должно случиться, взорваться внутри меня, то чего я так боялась и ждала, но теперь желаю, чтобы это случилось как можно скорее, тем самым ещё больше сводя себя с ума.

- Ты сказал... - я захлебываюсь словом, с трудом отрывая ладошки от лица. - Что неважно, почему я так поступила. Тогда в больнице так сказал. Это значит, что я ушла, - я вытираю рукавом слёзы со щеки и смотрю на Кирилла. - Я ушла от вас, так получается?

Кир молчит, поджав губы, он смотрит на меня. Он все ещё сидит передо мной на корточках, его пальцы поглаживающие мои колени, резко застывают. Ему есть что сказать, я же вижу. Но он почему-то сдерживается и не говорит мне ни слова.

- Кирилл, - осторожно, но в то же время настойчиво зову его я, наблюдая, как он выравнивается, делает несколько тревожных шагов по комнате и останавливается, потирая руками лицо. - Ты сам сказал, что мне нужно напоминать больше деталей из прошлого. Я хочу разобраться.