– Здравствуй, Мила, – сухо поздоровалась, не спеша обнимать её.

– Злишься? Милая, не злись, я просто захотела повидаться с тобой.

– Увидела? Я могу идти?

– Сядь, – чуть грубовато бросила она и тут же снова улыбнулась.

Я не стала сопротивляться и села напротив. Мне нужно было знать, что она опять задумала.

– Что тебе надо?

– Может, пирожное? Тут неплохой кофе, – суетливо потянулась к меню, но я её перебила:

– У дочери сегодня утренник, у меня нет времени, я не должна опаздывать.

– Утренник? – вскинула Мила бровь. – Это хорошо… Я хотела поговорить о Соне.

– Даже не сомневалась.

Она поджала губы, растерявшись, но нашла в себе силы снова растянуть губы в улыбке.

– Я хочу принимать участие в жизни дочери, – выпалила, уставившись на меня с вызовом.

– Принимай, – равнодушно пожала плечами, Мила выпрямилась, и я добавила: – Рожай и принимай.

– Оля! Соня – моя дочь!

– Нет, – знаю, что улыбка у меня вышла ехидной, но ничего с собой поделать не смогла. – Ты сама отказалась от неё, сама помогла мне обойти закон, оформить её как МОЮ дочь. Даже какое-то время платила, чтобы я молчала. Не так ли?

– И ты брала у меня деньги, – попыталась уколоть.

– Знаешь, сколько нужно денег на ребёнка? Много, Мил. И ты сама исчезла из нашей жизни, сказав «адьёс», перестала звонить и, вот уж удивительно, переводить деньги. Кажется, ты встретила «того самого мужика»? Нет? Я ошиблась?

– Оля, мне нужна моя дочь, и я ни перед чем не остановлюсь, чтобы её вернуть, – она наклонилась над столом, задев чашку с кофе.

– У тебя нет доказательств, что она твоя, – пожала плечами и встала.

– Она оборотень!

– Я в курсе.

– Я просто скажу любому, что ты похитила волчонка, и её отберут!

– Дура.

Она что-то кричала мне вслед, привлекая лишнее внимание, но я только ускорилась, чтобы уйти подальше и побыстрее.

Булочке едва исполнилось полтора года, и Мила, буркнув что-то про то, что встретила идеального парня, махнула нам рукой. Недели две я думала, что у неё очередной загул, а потом, когда механический голос опять оповестил, что номер недоступен, я поняла, что нас выкинули из сферы интересов. Конечно, я могла бы испугаться, решить, что с ней что-то случилось, но, увы, в соцсетях продолжали появляться горячие фотки с мест событий, цветы и шампанское. Она просто игнорировала меня, и я не стала навязываться, приняла новую реальность, вычеркнув бывшую подругу из нашей жизни.

Потом, всего один раз, Мила написала, что нам не стоит её тревожить, лучше и вовсе забыть о её существовании, да и денег она не даст, потому что у неё не бездонный кошелёк.

Плевать.

Было плевать тогда, плевать и сейчас.

Беспокоит лишь то, с чего она вдруг вцепилась в Соню, которая всегда была для неё досадной помехой. И если раньше моя Булочка мешала строить идеальную жизнь, то что изменилось теперь? Появилась возможность заработать на ребёнке, которого бросила? Милка всегда искала выгоду, металась от одного кошелька к другому, знала, где можно поиметь больше. Да, ошибалась, но с тем, кто никак не может определиться, такое бывает.

Жаль, что и я в своё время не осознала, насколько мы с Милой разные. Хотя о чём мне жалеть? Она подарила мне самое дорогое, что может быть, мою сладкую Булочку.

Я успела вернуться вовремя и долго стояла в толпе таких же довольных родителей, смотря, как моя дочка сосредоточенно читает выученный стих. Короткий, но для меня тем и ценный. Она немного путала слова, и воспитатели улыбались, а Дед Мороз кивал, теребя пушистую бороду, и всё-таки, в конце концов, подарил Соне большой шелестящий пакет с конфетами.

Булочка подпрыгнула на месте и мигом нашла меня взглядом. Вот чего я никогда не боялась, так это того, что она потеряется. Не может волчонок потерять маму, которую нюхом чует, а моя малышка всегда знала, где меня найти.