– Ненавижу… – прошептал Френсис, когда топот затих, и попытался подняться. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Но я найду тебя, Саманта. Чего бы мне это ни стоило.

***

Саманта знала, что для многих этот бой станет последним. Но одно дело – знать, а другое – видеть своими глазами. Тонуть в чужих эмоциях, захлебываться в боли, в страхе, в ненависти… А что прикажете делать, когда на глазах убивают всех близких? Надеяться? Ха, это было бы, по меньшей мере, глупо!

«Нужно выпустить звериную суть», – подумала Саманта, и у самой по спине побежали мурашки от мысли об этом.

Это значило, что нужно забыть о хорошем, отринуть прошлое, позволить зверю вырваться наружу. Подчиниться волку, который не знает ни тоски, ни жалости. Хищнику, который мечтает убивать. Животному, которому плевать на рыдающую Мелани, на изуродованное тело Тэйлора, на пепел, оставшийся от Нандо, пожертвовавшего собой ради… Неважно, нельзя об этом думать, когда отпускаешь волка! Нужно забыть, вычеркнуть из памяти все человеческое, стать иной. Хладнокровной, мстительной, жестокой.

«Но уже слишком поздно», – по губам Саманты скользнула горькая усмешка, а сама она почти обмякла в руках «Миротворцев». Измученная, обессиленная.

Это раньше получилось бы провернуть такую шутку, а сейчас… Она думала лишь о Френсисе и о тех, кто был так дорог. Кого Саманта не уберегла. Любовь сделала ее слишком человечной. Слабой. И вместо звериного рычания – соленые дорожки слез на щеках, перемазанных грязью и пеплом.

А потом взгляд выхватил Френсиса. Скорчившегося на земле среди демонов, которые осыпали его магическими ударами. Мелкими, мучительными, медленно убивающими.

Саманте показалось, что она падает в колодец. Такой глубокий, что больше не выберешься, утонешь… в густой алой жидкости, которой в мгновение ока стало слишком много. В крови врагов, на которых набросилась обезумевшая Волчица с лоснящейся черной шерстью.

Тьма внутри Саманты взбесилась, заставляя снова и снова впиваться клыками, замахиваться острыми когтями. Она перевоплотилась в Волчицу инстинктивно. Когда именно? Саманта и сама не поняла. Наверное, в тот момент, как увидела, что Френсиса убивают так слаженно и четко, до тошноты хладнокровно.

Она перевоплотилась и набросилась на врагов, не обращая внимания на ледяные магические шипы. Они появились на ладонях «Миротворцев», а потом полетели по воздуху, как десятки острых дротиков.

Волчица не то зарычала, не то закричала. Настоящая боль еще не успела добежать по нервным окончаниям до мозга, не успела осознаться полностью, а под кожей уже напряглись мышцы. Это значило только одно. Магия сделала свое черное дело: пошло обратное перевоплощение зверя в человека.

«Я не могу сопротивляться, – испуганно поняла Саманта, когда на нее набросились, скрутили руки за спиной. – Неужели эта магия парализовала меня? Неважно. Главное, Френсис спасен, те демоны сбежали… Наверное, спасен. Ведь кто может поручиться, что он не погибнет через несколько минут? Меня уже нет рядом, а мы… мы всегда были непобедимы вместе. Только вместе».

Саманту снова уводили прочь. На этот раз она не могла вырываться, даже дергаться. Лишь бросила последний беспомощный взгляд на любимого, лежащего ничком на холодной земле.

Саманта от всей души надеялась, что он лишь притворяется мертвым, но червь сомнения точил сердце. Ведь возможен был любой исход. Странно и смешно, но даже сейчас, перед лицом смертельной опасности, она не думала о себе. Губы почти не слушались. И все-таки с них слетали бессильные, абсолютно неслышные мольбы:

– Нет, Френсис, ты должен выжить… Ну, пожалуйста. Ты мне так нужен.